Козлиная песнь (сборник). Константин Вагинов

Чтение книги онлайн.

      От Тептелкина неизвестный поэт пошел по полученному утром приглашению.

      Сидели на железных неокрашенных кроватях безумные юноши. Один поблескивал пенсне, другой пел птичьим голосом свое стихотворение. Третий, ударяя в такт ногой, выслушивал свой пульс. Посредине сидела их общая жена – педагогичка второго курса. На голой стене комнаты отражалось окно с цветком.

      Неизвестный поэт вошел.

      – Мы хотим поговорить с вами о поэзии. Мы считаем вас своим, – прервали они свои занятия.

      – Даша, брысь со стула, – сказал человек в пенсне. Педагогичка повернулась и хлопнулась на постель.

      – Гомперцкий, – протянул руку человек в пенсне, – изгнан из университета за академическую неуспешность.

      – Ломаненко, сельскохозяйственник, – пропел птичьим голосом второй.

      – Стокин, будущий оскопитель животных, – представился третий.

      – Иволгина, – протянула руку педагогичка и поцарапала пальцем по ладони неизвестного поэта.

      – Даша, смастери чай, – пробасил будущий фельдшер в сторону.

      – Я слушать хочу, – скривив голову набок, засмеялась Даша.

      – Говорят тебе! – истерическим голосом провизжал человек в пенсне, сделал пируэт и грациозно шлепнул ее носком сапога ниже спины.

      Педагогичка скрылась.

      «Попался, – повернулся к окну неизвестный поэт. – Здесь нельзя говорить о сродстве поэзии с опьянением, – думал он, – они ничего не поймут, если я стану говорить о необходимости заново образовать мир словом, о нисхождении во ад бессмыслицы, во ад диких и шумов и визгов, для нахождения новой мелодии мира. Они не поймут, что поэт должен быть, во что бы то ни стало, Орфеем и спуститься во ад, хотя бы искусственный, зачаровать его и вернуться с Эвридикой – искусством, и что, как Орфей, он обречен обернуться и увидеть, как милый призрак исчезает. Неразумны те, кто думает, что без нисхождения во ад возможно искусство.

      Средство изолировать себя и спуститься во ад: алкоголь, любовь, сумасшествие…»

      И мгновенно перед ним понеслись страшные гостиницы, где он, со стаей полоумных бродяг, медленно подымался по бесконечным лестницам, освещенным ночным, уменьшенным светом. Ночи под покачивание матрацев, на которых матросы, воры и бывшие офицеры, и женские ноги то под ними, то на них. Затем прояснились заколоченные, испуганные улицы вокруг гостиницы. И бежит он снова, шесть лет тому назад, с опасностью для жизни, по снежному покрову Невы, ибо должен наблюдать ад, и видит он, как ночью выводят когорты совершенно белых людей.