начинало припекать. Кроме меня, на заправке никого не было. Почему я волнует Непрерывность? Потому что он появился в этой жизни, как и любой человек, не по своей воле, его никто не спрашивал, хочет он родиться в мир или нет, он просто однажды осознал, что живет. Я появился, как и все мы, не из ниоткуда, его появлению предшествовала встреча родителей – то ли романтический ужин со свечами и вкусным вином, то ли большая пьянка с шумом и гамом, дракой и длинной сумбурной ночью, то ли длительное хождение по врачам для лечения бесплодия. Как бы то ни было, но процессу зарождения предшествовала череда немаловажных событий, которые определяют судьбу новорожденного. В результате этих событий кто-то рождается в королевском дворце, и вся желтая и прочая пресса брызжет слюной, высасывая новости из скудных сводок королевского пресс-секретаря, а кто-то рождается в тюрьме, и его или ее кутают в казенные пеленки и помещают в казенный дом, но большинство рождается где-то между этими двумя крайностями. И во всех этих рождениях есть одна общая черта – они результат жизни, сложившейся задолго до их зачатия. Со временем тоже получалась какая-то путаница. Деление времени очень условно, есть одна непрерывная лента времени и нет никакого прошлого, будущего или настоящего, а есть только мы, которые придумали настоящее потому, что нам доступно только настоящее, но уберите нас – и исчезнет настоящее, а с ним – прошлое и будущее. Будущее эфемерно, оно там, куда можно и не добраться с нашим хрупким сознанием, у будущего только одно предназначение – это стать настоящим, а потом уйти в прошлое, то есть пройти через нас. Мы живем, как куклы-марионетки, привязанные к ниткам, уходящим в прошлое, и это прошлое, натягивая нитки, приводит в движение нашу жизнь, подчас против нашей воли. Иногда, поскользнувшись и потеряв равновесие, мы лихорадочно хватаемся за эти нитки, пытаясь повиснуть на них, как на стропах парашюта, в надежде восстановить равновесие и остановить падение, но нити поддаются нашему рывку и вытаскивают нам из толщи времени какое-то воспоминание. И это наше воспоминание не принадлежит нам, оно наше не больше, чем звезда на небе или отражение луны в озере, оно напоминает нам о нашей беспомощности во времени. Мы во времени, как пузырек газировки, образуемся в толще жидкости, поднимаемся вверх и лопаемся.
Пространство тоже непрерывно, в природе нет четких границ, горы переходят в равнину постепенно, океан один, а не пять. Где граница между Индийским и Атлантическим океанами? Они условны. Северное и Южное полушария существуют, но границы между ними нет. Это люди придумали границы, отчасти из страха или из жадности, а отчасти ради удобства классификации. Племена устанавливали границы и убивали пришельцев, чтобы выжить, но эти границы проходили через их головы, а не по земле или рекам. Это человеческая натура – все помещать в какие-то рамки, расставлять по полочкам и делить, делить.
