Кольцо императрицы. Михаил Волконский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ то чтобы обходили, а просто не имели времени с ними танцевать, то и Дашенькины кавалеры были похуже остальных.

      Соня, умевшая лучше сестры разбирать людей, отказывала большинству приглашавших ее.

      Вообще такие вечера, как у Творожниковых, в маленьком зале, освещенном парными кенкетами на желтых стенах и тощею люстрой, среди жарко стеснившейся толпы, вечера, где, за недостатком полного штата лакеев, переодетые в лакеи дворовые разносили гостям домашнего приготовления мед, морс, пастилы и прочие сласти, не производили на Соню того радостного, приподнято-праздничного настроения, при котором единственно бывает весело. И она скучала, сидела, не танцуя, в сторонке и старалась не обращать ни на кого внимания. Ей нравились только настоящие, большие балы, которые она видела прежде и на которых лишь изредка бывала теперь.

      В дверях зала из столовой стояло несколько молодых людей, с Ополчининым в середине. Они чаще проводили время в кутежах, чем в обществе, и потому в обществе слегка робели, и именно потому, что робели, говорили несколько более развязно, чем следовало, и смеялись, чтобы показать свою самостоятельность.

      Они смеялись, заставляли Левушку Торусского произносить слова, которые выходили у него благодаря его косноязычию с другим значением:

      – Скажи, Левушка, «игра»! – говорили ему.

      – Игла, игла, – повторял Левушка…

      – Что ты шить «иглой» собираешься? – спрашивали его, ко всеобщему удовольствию.

      – Левушка, скажи «город».

      – «Голод».

      – Не «голод», а «город»…

      – Ну, я же говорю «голод»…

      И опять смеялись.

      Двое стариков из столовой подошли к дверям, разговаривая о чьем-то неминуемом падении, которого следовало ожидать, должно быть, Остермана.

      Молодежь расступилась.

      – Я вам уверительно докладываю, что ему не миновать своей очереди, – сказал один старик другому.

      – Ну, однако же, этот не таков – хитрая лисица! Нет, этот не дастся!

      – Так всегда говорят, а потом на поверку выходит обратное. Уж у меня примета – кто у нас высоко залетит, тот и валится: Меншиков, Долгоруковы, Волынский, сам Бирон наконец, теперь Миних… А потом обгорелки-пеньки остаются.

      – Как обгорелки-пеньки?

      – Да так – вон хотя бы, сидит бедненькая, видите, вон у второго окна…

      – Ну?

      – Ну, это – дочурка одного пострадавшего вместе с Девиером еще, помните историю?.. Отец ее так и умер вскоре после того, как его сослали; именье – и было-то небольшое – отобрали в казну… Я ее у бабки помню, Соголевой старухи; она у бабки воспитывалась, она – сына Марьи Ивановны Соголевой дочь.

      Старик вздохнул.

      – Соголева помню. Как же… хороший человек был!..

      – Ну, так вот девушку-то воспитали в шелку да в бархате, а теперь и стоп, и ничего…

      – Как же она теперь?

      – У матери живет. У матери ее есть какое-то именьице… СКАЧАТЬ