– Гребенщиков, я от тебя такого не ожидал! Ты позоришь лицо советского студента! – покачал головой Степанцов. – Ребята, подержите его, пока я вызову милицию.
Амбалы-дружинники нашли место для своих лопатообразных ладоней на плечах Гребенщикова. Тот даже присел под тяжестью их рук. Комсорг двинулся в сторону библиотеки, находящейся неподалёку.
– Это не моё!!! Это мне подкинули!!! – завопил Гребенщиков во всю мощь своих певческих лёгких. – Вы, сволочи!!! Это же ваше!!!
– Ох, сомневаюсь я, что песни «Аквариума» можно написать на трезвую голову, – укоризненно заметил я и кинул в спину уходящего Степанцева. – Товарищ комсорг, мы готовы дать честные показания по делу этого неудачливого певца.
– Миша! – к нам подскочила Тамара. – Что тут происходит?
К нам потянулись ещё другие студенты. Конечно же всем было интересно – что за шум и гам?
– Да вот, Тамара, Борис пытался на нас свои грехи переложить, – показал я на хмурого Гребенщикова.
– Это не моё! – проскулил Гребенщиков голосом подстреленного волка. – Не моё…
Жалко ли мне было его? Да вот ни хрена подобного. Он пытался подставить меня, а попался как в старой пословице в ту же яму, которую копал для другого.
Вскоре подъехала милиция. Всех опросили, записали данные, забрали Гребенщикова и уехали в ночь.
Когда его увели я повернулся к Тамаре:
– Ты иди в зал, а мы сейчас с Серёгой покурим и я тоже присоединюсь.
– Так ты же не куришь, – захлопала глазами Тамара.
– Ага. И не собираюсь. Вон Серёге надо, видишь, какой бледный? – я показал на чудом спасшегося барыгу.
Правда, «чудом» был я, и «чудо» вовсе не собиралось его так просто отпускать.
– Да? Только не стой там слишком долго, а то простынешь ещё, – по-матерински покачала головой Тамара.
– Есть не стоять слишком долго! – козырнул я дурашливо. – Буду стояние перемежать с лежанием и сидением!
Она улыбнулась в ответ и упорхнула в сторону танцпола. Я же повернулся к барыге:
– Идём. Бери свою куртку и на выход.
То ли он понял, что опасность присесть на годок миновала, то ли почувствовал во мне родственную душу, но в его движениях снова проснулась уснувшая было пружинность Челентано.
Ну что же, скоро придется эту самую пружинность вновь убирать. Нам выдали нашу верхнюю одежду. По последней моде я носил серое пальто ниже колен и с отложным воротником. Носил я его с поясом, чтобы подчеркнуть ширину своих мужественных плеч. Без пояса был похож на человека, зачем-то напялившего обрезок трубы от котельной…
Декабрьский ветер встретил нас радостным швырянием мелкого снега в лицо. Я подхватил барыгу под локоток и потащил его прочь от освещённого входа в университет.
– Идем-идём, а то не хватало, СКАЧАТЬ