Культура и империализм. Эдвард Саид

Чтение книги онлайн.

      Несколько империй остались за пределами моего внимания: Австро-Венгрия, Россия, Османская империя, Испания и Португалия. Это ни в коем случае не означает, что господство России в Центральной Азии и Восточной Европе, Стамбула – над арабским миром, Португалии – в нынешних Анголе и Мозамбике, Испании – в Латинской Америке и на Филиппинах было благословенным (и, следовательно, достойным одобрения) или менее империалистическим. Но я рассматриваю британский, французский и американский опыт как внутренне цельный и имеющий в своей основе особую сосредоточенность на культуре. Англия – это, безусловно, отдельный класс империй, она была самая крупная, масштабная и влиятельная; Франция на протяжении почти двух столетий пыталась с ней соперничать. Поскольку нарратив играет весьма значительную роль в имперском приключении, то неудивительно, что Франция и (особенно) Англия обладают непрерывной традицией романа, которую не стоит сравнивать с другими странами. Америка как империя начала функционировать только в XIX веке, но во второй половине XX века, после распада Британской и Французской, она стала прямым наследником своих великих предшественников.

      Есть еще две причины, по которым я сосредоточился именно на этих трех империях. Во-первых, идея заморского правления – прыжка за границы сопредельных территорий к далеким землям – занимает особое место в этих трех культурах. Эта идея часто встречается как в планах, так и в художественной литературе, географии и искусстве, и она обретает постоянное место в процессе экспансии, управления, вложения средств и создания эмоциональной привязанности. В имперской культуре Британии и Франции, а затем, по-своему, и в США проступает определенная систематичность, которая не так заметна в других империях. Именно это я имею в виду, когда употребляю выражение «структура оценок и отсылок». Во-вторых, именно в орбите этих империй я родился, вырос и живу сегодня. Я чувствую себя здесь как дома, однако остаюсь при этом туземцем, выходцем из арабского и мусульманского мира[69], человеком, принадлежащим другой стороне. Из-за этого у меня сформировались ощущение жизни по обе стороны империи и желание посредничать между ними.

      В целом это книга о прошлом и настоящем, о «нас» и о «них», и каждый из этих элементов рассматривается с нескольких, зачастую отдельных или противоположных сторон. Хронологически книга заканчивается вместе с концом холодной войны, когда Соединенные Штаты остались единственной в мире сверхдержавой. Для преподавателя и интеллектуала арабского происхождения жизнь в США в этот период порождает определенное количество опасений, которые повлияли и на эту книгу, равно как и на всё то, что я написал после выхода «Ориентализма».

      Во-первых, это угнетающее чувство, когда используемые в нынешней американской политике формулировки СКАЧАТЬ