Летчик нежно повернул ручку от себя, пытаясь передать самолету весь свой ужас и желание жить. Не взорвись. Не разбейся. Потихоньку, полегоньку, и мы с тобой сделаем это.
Самолет коснулся земли с визгом, похожим на одновременный вопль тысячи сумасшедших.
Господи Иисусе! Машину бросало из стороны в сторону, и летчик отчаянно дергал ручку управления то вправо, то влево, пытаясь выровнять курс. Когда самолет уже приближался к концу взлетной полосы, одно крыло развалило деревянную постройку, в которой иногда собирались механики, чтобы выпить чаю и не тащиться для этого в столовую.
Однако именно столкновение, похоже, помогло самолету выровняться. Пилот вздохнул с облегчением и заметил, что к нему мчится карета «скорой помощи». Теперь доклад, чашка кофе, потом постель, и до завтрашнего вечера можно забыть о самолетах. Собственно говоря, когда он выпрыгивал из кокпита[17], к нему уже вернулось прежнее оптимистическое настроение.
В трамвае Лиззи поинтересовалась у Мэри:
– Хочешь поехать в Саутпорт в понедельник светлой седмицы[18], через неделю? Хэнк меня приглашает.
– Не хочу быть третьей лишней.
– Он берет с собой кучу приятелей, – сообщила подруге Лиззи. – Просто у меня день рождения, и мы собираемся его отпраздновать.
– Клянусь богом, Лиззи, я бы с удовольствием, но в понедельник киоск будет открыт, и мне придется выйти на работу.
– Да ладно, все нормально, – отозвалась Лиззи, которой было абсолютно все равно, поедет с ней Мэри или нет.
В Саффолке, где молодой пилот подбитого бомбардировщика наслаждался кофе и обменивался впечатлениями с коллегами, которым посчастливилось пережить ночной вылет, еще один молодой человек в комбинезоне выбирался из-под развалин будки, в которую врезался самолет.
Потом он изо всех сил побежал к командному пункту, но время от времени ноги у него заплетались и он падал, плача, как ребенок.
Вскоре он уже что-то неразборчиво лепетал, стоя навытяжку перед сержантом, который безуспешно пытался понять что-либо из его бессвязного доклада.
– А ну, возьми себя в руки, парень! – потеряв терпение, грубо гаркнул сержант. Он был шотландцем, кадровым военным и старым служакой, считавшим всех призывников военного времени жалкими трусами. Если бы они не были трусами, не было бы необходимости призывать их: они пошли бы служить добровольцами. – Говори яснее, Роджерс. О чем, черт тебя подери, ты толкуешь?
Роджерс вновь забормотал что-то непонятное, и сержанту пришлось сделать над собой усилие, СКАЧАТЬ
17
Здесь: кабина пилота. (
18
Первый понедельник после Пасхи.