Каторга. Преступники. Влас Дорошевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      С потерявших свой первоначальный цвет подушек смотрят на нас желтые, словно восковые, лица чахоточных.

      Лихорадочным блеском горящие глаза.

      Вот словно какой-то гном, уродливый призрак.

      Лицо – череп, обтянутый пожелтевшей кожей. Высохшие, выдавшиеся плечевые кости, ключицы и ребра и неимоверно раздутый голый живот. Белье не налезает.

      Страшно смотреть.

      Несчастный мучается день и ночь, не может лечь – его «заливает». Чахотка в последнем градусе, осложненная водянкой.

      И столько муки, столько невыносимого страдания в глазах.

      Несчастный – этот тонущий в воде скелет – что-то шепчет при нашем проходе.

      – Что ты, милый? – нагибается к нему доктор.

      – Поскорей бы! Поскорей бы уж, говорю! Дали бы мне чего, чтобы поскорее! – едва можно разобрать в лепете этого задыхающегося человека.

      – Ничего! Что ты! Поправишься! – пробует утешить его доктор.

      Еще большая мука отражается на лице больного. Он отрицательно качает головой.

      Тяжело вообще видеть приговоренного к смерти человека, а приговоренного к смерти здесь, вдали от родины, от всего, что дорого и близко, – здесь, где ни одна дружеская рука не закроет глаза, ни один родной поцелуй не запечатлеется на лбу, – здесь вдвое, вдесятеро тяжелее видеть все это.

      Вот больной, мужчина средних лет, ранняя проседь в волосах. Красивое, умное, интеллигентное лицо.

      Чем он болен?

      Не надо быть доктором, чтобы сразу определить его болезнь по лихорадочному блеску глаз, по неестественно яркому румянцу, пятнами вспыхивающему на лице, по крупным каплям пота на лбу.

      Это ссыльнокаторжный из бродяг, «не помнящий родства», учитель из селения Владимировка.

      – Вы и в России были учителем?

      – Был и учителем… Чем я только не был! – с тяжелым вздохом говорит он, и печаль разливается по лицу.

      Тяжко вспоминать прошлое здесь…

      А вот продукт каторжной тюрьмы, специально «сахалинский больной».

      Молодой человек, казалось бы, такого здоровенного, крепкого сложения.

      У него скоротечная чахотка от истощения.

      Перед вами жиган – каторжный тип игрока. Игра – его болезнь, больше чем страсть, единственная стихия, в которой он может дышать.

      Его потухшие глаза на все смотрят равнодушным, безразличным взглядом умирающего и загораются лихорадочным блеском, настоящим огнем только тогда, когда он говорит о игре.

      Он проиграл все: свои деньги, казенную одежду. Его наказывали розгами, сажали в карцер – он играл. Он проигрывал самого себя, проигрывал свой труд и нес двойную каторгу, работая и за себя, и за того, кому он проиграл.

      Он месяцами сидел голодный, проиграв свой паек хлеба чуть не за год вперед, и питался «в одну ручку» – жидкой похлебкой – баландой без хлеба.

      Его били жестоко, неистово; СКАЧАТЬ