Посткапиталистическое желание. Последние лекции. Марк Фишер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ й, были виновны в том, что бездумно отдались принципу удовольствия и заплатили за «такое „счастье“ – вегетативного, безмозглого состояния „клонов“ из фильма – полным лишением автономии» [3].

      Фишера беспокоило, что люди в обдолбанном оцепениии (полученном под веществами или как-то иначе), по сути, отнимали у капитализма его же задачу, словно подчиняясь фрейдистскому «навязчивому повторению», они захватывали свой собственный рассудок, проявляя свойственную человеческим организмам «отчетливую <…> тенденцию походить на паразитов, которые ослабляют, но никогда не уничтожают носителя полностью» [4]. Фишер, в особенности в текстах блога k-punk, предлагал другой путь. Этот путь не требовал поверхностного примитивизма в духе «мойся реже, дуй чаще» и не обязывал опираться на позитивные, но выхолощенные аффирмации культуры нью-эйджа. Если нам действительно дорога психоделическая мечта об эмансипации и если мы сегодняшние действительно считаем ее значимой, нам следует отказаться от мысли, что перегрузка веществами позволяет чего-то добиться. Это не морализаторство, это остро политическое суждение. Смысл в том, «чтобы выбраться наружу при помощи своего собственного ума», в том, чтобы, используя «психоделический разум», «сознательно погрузиться в экстатическое состояние» [5].

      Фишер выстраивал свою альтернативу на фундаменте философского проекта Баруха Спинозы, в текстах которого – написанных в XVII веке – и дожидался своего часа этот «психоделический разум». «Спиноза – король философов; честно говоря, только он вам и нужен», – писал Фишер [6]. Задолго до Делёза и Гваттари, Фрейда и Лакана Спиноза нашел инструмент, позволяющий изгнать паразитического демона модерности – капиталистическое эго – из человеческого разума. Фишер отмечал, что Спиноза «как само собой разумеющееся принимал то, что стало первым принципом мысли Маркса, – важней изменять мир, чем его интерпретировать». Спиноза пытался достичь этого, возводя рефлексивный этический проект, представляющий собой, по сути, «психоанализ за триста лет до его изобретения» [7].

      Фишер пишет:

      Житейская психология учит, что эмоции загадочны, смутны, а после определенного предела попросту неразличимы. Спиноза, с другой стороны, утверждает: счастье – предмет эмоциональной инженерии, точная наука, которую можно изучать и применять <…> Сообразно другой житейской мудрости Спиноза уверяет: что приносит счастье одному, яд для другого. Он говорит, что самосохранение является первейшим и всепревозмогающим желанием всякого живущего. Если кто-то действует, исходя не из собственных интересов, и тем самым разрушает себя, – что, с грустью замечает Спиноза, свойственно людям, – значит этим человеком управляют внешние силы. Быть свободным и счастливым – значит освободить себя от захватчиков и действовать в согласии с собственным разумом. [8]

      В этом смысле боевой клич Фишера, прокатившийся по блогосфере, уверял, что у нас уже есть всё необходимое, чтобы ускользнуть из темницы капиталистического реализма, выпутаться из смирительной рубашки идеологии, которая обрекает нас покоряться и сковывает наше воображение; сбежать от внешнего захватчика, не дающего нашим умам и телам реализовать себя здесь и сейчас. Наркотики, вроде кислоты или экстази, до какой-то степени расслабляют ум, но не воздействуют на другие, очевидно экзистенциальные стороны нашей субъективности. Они усекают нашу политическую агентность и способность суждения, оставляя их гнить и атрофироваться. Как говорил Фишер, проблема с наркотиками в том, что они «инструмент экстренной эвакуации, продающийся без инструкций по применению» [9]. «Закинуться MDMA – всё равно что установить патч на [Microsoft] Windows: сколько бы улучшений ни предлагал $ Bill [Билл Гейтс], MS Windows как была отстойной операционкой, так ей и остается, поскольку покоится на шатком фундаменте DOS» [10]. К тому же наркотики всегда лишь временная мера, «принимать экстази – значит приближать дурной итог, поскольку экстази не может извлечь из потребителя и демонтировать человеческую операционную систему – HumanOS» [11]. Психотропные вещества, конечно, сулят веселье, но, как гласит старая песня, наркотики не помогают, они лишь делают хуже…[12]

      Тем не менее, как замечает Фишер, подчеркивая эстетическую всеядность и культурную мощь контркультуры, когда хиппи «поднялись на ноги из клубов гедонистического дыма, чтобы взять дело в свои руки, они прихватили с собой и презрение к чувственности» [13]. С точки зрения культуры у движения хиппи – очень длинная тень. Как считает Фишер, вирусное хипповское «античувственное восприятие» в конце концов одолело «новую чувственность» постпанка и, напитавшись новыми силами, соединилось с «пацанскостью» брит-попа и культурными яппи 1990-х (яркий пример последних – группа «Молодые британские художники»).

      В этом смысле сложно отрицать преобладающую негативную траекторию контркультуры. СКАЧАТЬ