Пути-дороги. Сергей Калабухин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ поразительную, хотя и не совсем здоровую, лихорадочную ясность. Ему казалось, что ускользавшее годами вот-вот будет схвачено за хвост. Но в последний момент оно снова ускользало.

      – Чёрт побери! – воскликнул он в отчаянии. И тут увидел на стуле у торцевой стороны стола незнакомого вертлявого мужчину, одетого в сверкающую белизной сорочку с чёрной бабочкой и в иностранного покроя чёрный смокинг. Чёрные глаза мужчины смотрели снисходительно.

      – Вы кто? – спросил Левенцов с враждебным изумлением.

      – Родственная вам душа. По этой причине предлагаю сразу перейти на «ты», – ответил незнакомец.

      – Я вижу тебя в первый раз, с чего ты взял, что ты мне родственник?

      – С того, что мы оба из породы Беспокойных.

      – Ошибаешься, нервы у меня в порядке.

      – Это верно, нервы у нас, Беспокойных, здоровей, чем у Консерваторов.

      – Благодарю за комплимент.

      – Не стоит благодарности, это не комплимент, а факт.

      – Тебе Татищев дверь открыл?

      – Я в таких любезностях не нуждаюсь, без затруднений прохожу сквозь стены.

      – А-а, вот ты кто…

      – Вот именно, твой родственник по духу.

      – Я через стены не хожу.

      – Захотел – прошёл бы.

      – Юмор у тебя какой-то мрачный, родственник. А чему, собственно, я обязан?

      – Ты сам позвал.

      – Я-я? Когда?

      – Перед моим приходом. Сила твоего желания открыть новый вид энергии перешла предел, за которым уже необходимость, вот я и пришёл.

      – Ты ко всем приходишь, у кого необходимость?

      – К родственным душам только. Консерваторов я не люблю. Особенно поэтов.

      – Погоди, приятель, ты меня, наверно, с кем-то путаешь. Я хотя и не консерватор, но в душе поэт, и…

      – Нет, я не хотел тебя обидеть. Видишь ли, ты принимаешь за поэзию свой мятежный дух. Тебя вводит в заблуждение тот факт, что даже Байрона поэтом называли и Некрасова, а какие они к шутам поэты! Они же до мозга костей наши, беспокойные. Доведись осуществиться их воззваниям, они сразу бы соскучились и стали с ещё большим пылом звать назад, к тому, что проклинали. Такова уж наша беспокойная природа. А поэты… Кстати, чистых поэтов, которых я особенно не терплю, не так уж много: Фет, Аксаков, Тютчев, Пришвин да ещё кой-кто, а остальные при случае делаются нашим братом. В восемнадцатом, к примеру, белые были поэтами, а красные – нашими, а в девяностом поэтами стали красные, белые же переметнулись к нашим. Теперь опять перетасовка: белые нам изменили, зато вернулись красные.

      – По твоему раскладу, родственник, выходит, что ты ставишь меня на одну доску с беспокойными государственными мужами, так я понял?

      – Люблю понятливых!

      – Ошибаешься, СКАЧАТЬ