Жалкая жизнь журналиста Журова. Алексей Евсеев

Чтение книги онлайн.

      Журов-старший вызвал его в Москву, срочно и безоговорочно. У себя в кабинете в Останкино он, как всегда четко и аргументированно, объяснил сыну, что если тот немедленно не прервет связь со своей болгаркой, то путь в большую журналистику ему будет закрыт навсегда. «Поедешь куда-нибудь в Выборг или в Кингисепп. В занюханную газетенку. Будешь прозябать там до конца своих дней. Пойми, не я этот порядок устанавливал, но это реалии, сын, нашей жизни и работы в этой стране… если ты, конечно, намерен чего-нибудь здесь добиться».

      – Не зря же говорят, «курица – не птица, Болгария – не заграница»! Ее отец – член ЦК! Если мы поженимся, то это можно рассматривать как политический союз! Пример советского интернационализма!

      – Перестань быть мальчишкой! Болгарка, полька, да хоть монголка – для Системы все равно иностранки! Ну стань ты наконец мужчиной! Игрушку у него отнимают, видите ли! Будет он мне тут всякие глупости нести о политических союзах и интернационализме!

      – Ты что, не понимаешь, что мы любим друг друга?!

      – Придется расстаться! Как бы это ни было больно… Ты еще слишком молод, будут в твоей жизни и другие женщины, – припечатал Журов-старший.

      От беспомощности у Бориса задрожали губы.

      – Отец, я не хочу быть блядью в этой блядской стране!

      Журов-старший изменился в лице и буквально вылетел из своего кресла. Он обнял сына и с усилием произнес:

      – Поступай, как знаешь, сын… Запретить тебе ровным счетом я ничего не могу. Но пойми, Боря, меня уже вызывали на разговор… гм… «товарищи оттуда», естественно, неофициальный, и предупредили на твой счет. Если ты женишься на этой девушке, то испортишь себе всю жизнь, и это будет твой личный выбор. Но и меня задвинут к чертовой матери. Я же идеологический работник, сам знаешь, на каком месте сижу… Что ж, буду сажать огурцы на даче.

      – Значит, будешь сажать огурцы.