Родное. Избранное. Виктор Кирюшин

Чтение книги онлайн.

      Речки заросшее узкое русло,

      Непроницаемый сумрак дерев.

      Что ж вы молчите и смотрите грустно,

      Щёку ладонью легко подперев?

      Где-то кричит одинокая птица,

      Рыба играет и вьётся вьюнок,

      Всё впереди – и простить,

      И проститься.

      Всё позади – и вина, и вино.

      Знаю, победа сродни пораженью,

      Зыбок над временем наш перевес.

      Белые лилии льнут к отраженью

      Немолодых предзакатных небес.

      Краток роман, оттого и не скучен,

      Скоро забудутся год и число.

      Только вот лодка со скрипом уключин,

      Вечер

      И в золоте капель весло…

      Сначала полем

      до речной излуки,

      Где лунный свет

      восходит из глубин.

      Как август щедр

      на запахи и звуки,

      На красный цвет

      осинок и рябин!

      Ещё тепло,

      и птичий посвист нежен,

      И жизнь кипит

      В любом из уголков,

      Но спелый воздух

      вымыт и процежен

      Сквозь марлю

      загустевших облаков.

      Антоновкой пропахшая

      и сеном,

      Округа дремлет,

      вечностью дыша,

      Но исподволь готовы

      к переменам

      созревшие

      Природа и душа.

      Был вечер сер и тих,

      Вдруг вспыхивает свет

      На самый краткий миг,

      Но остаётся след.

      Как память о тепле,

      Что берегут вдвоём,

      След капли на стекле

      И на лице твоём.

      Как зыбок этот мир!

      И как непрочен след!

      Но, вспыхнувший на миг,

      Не угасает свет…

      И дым черёмух у крыльца,

      И этот ливень с чёрной тучей

      Недолговечны, как пыльца

      На крыльях бабочки летучей.

      Но встал и замер у стены,

      Когда явились вдруг,

      Нерезки,

      Твои глаза

      Из глубины

      Полуосыпавшейся фрески.

      Рябины стынущий рубин

      Под вьюгой нервною…

      Я эту женщину любил.

      Любил, наверное.

      Своим теплом отогревал

      В беде без робости,

      И целовал,

      И предавал

      У самой пропасти.

      У той немыслимой черты,

      Во тьме скрываемой,

      Нерасторжимостью четы

      Одолеваемой.

      Я эту женщину любил.

      Любил, наверное.

      Недаром ангел вострубил

      В конце над скверною.

      Душа, остывшая до дна,

      Прими отмщение!

      Но казнь всегда была одна —

      Её прощение.