Пёстрые истории о школе и не только…. Галина Марчукова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сцене стою, держа руки с зонтиком за спиной. Чувствую, начинается нервная дрожь. Боже, какой огромный зал! Вместо лиц – пятна, пятна, пятна. А перед глазами – руки гипнотизёра. Он делает пассы и вдруг резко выкрикивает:

      – Зонт!

      Вырывает из моих рук зонт, раскрывает его, и перстень со стуком падает на сцену. Раздаются аплодисменты, крики «Браво!». Я почему-то кланяюсь.

      Вижу, женщина из первого ряда бежит забрать свой перстень, который она опрометчиво отдала на заклание. На дрожащих ногах спускаюсь по ступенькам со сцены, иду к своему месту. Петька идёт рядом, вытирая пот с бледного, как полотно, лица. Весь вечер меня била дрожь.

      Дома все накинулись на Петьку с вопросами.

      – Что ты говорил? Какие команды давал?

      – Какие, какие, – почему-то зло отвечал Петька. – Как надо. «Прямо, назад, четвёртый ряд». Я боялся отстать от него, а он как ломанул!

      … На следующий день Петька опять пошёл на представление.

      «Помнить нельзя забыть»

      Вы когда-нибудь видели, как плачет вся школа? Я видела.

      В один из дней начала марта 1953 года нас собрали в актовом зале школы. Рядами стояли классы во главе со своими классными руководителями. Перед рядами выстроилось руководство школы. У всех в руках были носовые платки, которыми они вытирали глаза. Директор, женщина, которую боялась вся школа, рыдая, с трудом сообщила нам о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Она прочитала «Обращение к советскому народу». Плохо помню содержание, только отдельные слова запомнились от выступления: «солнце погасло», «отец и учитель», «рулевой».

      Весь зал плакал: учителя и дети. Я тоже плакала. У меня было ощущение, что это – конец света. Как дальше жить? Вспомнила, как учительница нам объясняла, какой скромный был Сталин, как на Мавзолее, во время парадов и демонстраций, он не стоял в первых рядах, а старался стоять незаметно, позади других членов правительства. Ещё сильнее заплакала, когда вспомнила, как я когда-то нарисовала портрет Сталина. Не знаю, был ли Сталин на моём рисунке похож на оригинал, но усы и трубка точно были похожи. Я показала рисунок папе, а папа почему-то страшно рассердился и порвал рисунок на мелкие кусочки, сказав: «Нельзя рисовать вождей. Даже не все художники имеют право рисовать вождей, надо иметь специальное разрешение».

      Второй раз, когда нас всех опять собрали в актовом зале, был сентябрь этого же года. Директор с гневом рассказала нам, что Лаврентий Павлович Берия – враг народа, что его обвиняют в антипартийных и антигосударственных действиях, направленных на подрыв Советского государства. «Мы должны стереть память о нём!», говорила она.

      Я никак не могла осуществить этот приказ, восприняв всё буквально. Каждое утро я просыпалась с мыслью, помню ли я это имя или забыла, и с ужасом убеждалась, что ещё помню. Я тоже считала себя врагом народа, пособником империалистов.

      Перед началом вечерних сеансов в кинотеатрах выступали артисты. В кинотеатре «Художественный» даже стояли кресла перед эстрадой, и СКАЧАТЬ