С засохшими на щеках потеками туши Вера сидела за столом и ела салат с креветками. Она дожевала, запила вином прямо из бутылки и с холодной злостью проговорила:
– Я тебя не поддерживала и не помогала, потому что ты бездарь. Твои книги – дерьмо, и никто читать их не будет. Даже если каким-то чудом ты пробьешься в издательство и твою беллетристику напечатают, то эта макулатура нужна будет только в сельском туалете жопу подтирать или печь в бане разжигать.
С трудом понимая, что делаю, каким-то полупрыжком я подскочил к столу, запустил руку в стеклянную чашу и, зачерпнув горсть салата, размазал его по лицу Веру с таким усилием, что она чуть не упала со стула.
– Убирайся из моего дома, тварь, и вали обратно в свою деревню! – заорал я с такой злостью, какой не испытывал даже во время самых отчаянных драк, после чего накинул ветровку и вышел на улицу.
Я шел вдоль Фонтанки и проклинал этот день. Еще пару часов назад все было замечательно. Мои фантазии рисовали волшебную картину: Вера искренне радуется подарку, восторженно целует и обнимает меня, мы наслаждаемся ужином, запивая вином, а потом французским коньяком… От последнего я бы точно не отказался, но прекрасно понимал, что в присутствии Веры пить мне не стоит: могу потерять самообладание и проломить жене (вероятно, уже бывшей) голову бутылкой или вазой из-под цветов.
Эти мысли давно засели в моей голове. В молодости я покалечил немало людей, но до могилы дело не дошло ни разу. А порой было интересно, каково это…
Когда читаешь «Преступление и наказание», невольно ощущаешь все муки совести и страх перед правосудием, разъедающие душу Раскольникова. Полагаю, в этом и заключался замысел Достоевского – погрузить читателя в шкуру убийцы и запугать до такой степени, чтобы даже мысли не возникало поднять руку на человека. Это, конечно, если опустить всю философию произведения и не брать в расчет постоянную финансовую нужду, возможно, и спровоцировавшую размышления автора на подобную тему.
В любом случае на мне этот прием не сработал. Скорее наоборот: я стал все чаще задумываться, как бы повторить «подвиг» Раскольникова. Но не ради денег, а чтобы еще больше увериться в своей силе, могуществе, исключительности и превосходстве над другими людьми.
Спустя минут сорок торопливой ходьбы, подгоняемый злостью и обидой, я остановился у гранитного парапета и навис над бронзовой фигуркой Чижика-Пыжика. Я загадал желание и достал монетку в один бат, привезенную в качестве сувенира из давнего путешествия в Таиланд, но, помедлив, убрал ее обратно в потайной кармашек кошелька. Я знал, что у меня все получится и без глупых поверий.
Пока я передвигался быстро и был поглощен мыслями о возможной расправе, холод почти не чувствовался. Но едва остановился, сразу пожалел, что оделся так по-весеннему: погода напоминала позднюю осень.
Тогда СКАЧАТЬ