В поисках меча Бога Индры. Елена Асеева

Чтение книги онлайн.

      Имя… всего тока несколько звуков, каковые сказывают о тобе як о личности, каковые определяют твой человечий лик. Звуки кои решають судьбу, направляя людские жизти по той али иной дорожке… по тому али иному пути, тропе, стёжке, оврингу.

      Як часточко опрометчивые аль дюже взлелеянные отцом да матерью эвонти просты слова, указывающие на ны аки на человека, назначають нашу судьбину и дарять нам або счастливые жизненны мгновения, або полные тревог и беспокойства хлопоты.

      Оно и сице ясно, шо аки тобе не нарекли предки, выбор стежки жизни будет сегда за тобой. Одначе с того самого первого дянечка як твои родители выбрали имячко, назвали тобя им… Энто имячко ужо само по себе будять своей красой, силой або безобразностью направлять тобя по тому, а може иному пути, по тому али иному волоконцу судьбы оную, высоко во Небесных Чертогах, Богиня Судьбы Макошь спряла для кажного из нас… Спряла, а помощницы ейны Доля с Недолей смотали у чудны таки махонькие клубочки.

      Беросы – вольный, сильный и счастливый народ, издавна разборчиво и рассудительно подходили к выбору имени своим деткам.

      Имя ребятёнку засегда давал отец, у тот самый миг як рожденного сына али дочь бабка принимавша роды, перьдавала ему у руки. И кажный берос-отец глянув на свово долгожданно чадо, должен был тутась же егось наречь, тем именем каковое он, верно давненько вже, носил у душе своей. И имячко сие у тоже мгновение избирало для дитятки торенку его жизти… Но иноредь, нежданно выскочившее, нежданно выпорхнувшее из уст имя прокладывало перед эвонтим чадом ту тропу по которой ни овый родитель ни вжелал, абы ступало его дитя.

      Сице случилось и в ентов раз.

      У боляхной бероской семье родился поскрёбышек. Самый маненький и уж подлинно последний ребятёночек, мальчоночка. Занеже оба родителя и мать, и отец были не молоды, молвим вернее, они были стары. Имелись у них ужотко и внуки… да не один, не два, а много… идей-то с десяток, потомуй как детворы родилось и выросло восемь душ. А тяперича родился вон… самый последний, поскрёбышек, махоточка, зернятко…

      Внегда отцу Величке бабка вынесла сына, он, приняв егось на руки, глубоко вздохнул и уклончиво крякнул! Вжесь такой малец был крошечный, тощенький… замухрышка, водним словом. Да ащё, ко всяму прочему, не токмо беспомощные его тёмно-серы глазоньки закатывалися, и кривились, но и весь он сам… и нос, и бледные, тонки губы кособочились у леву сторонку. А посему отец, евойный, Величка крякнув ищё раз, словно подбадривая собе, выдохнул имя, своему, ужось и верно настоящему поскрёбышку.

      «Крив!» – нарек она сына!

      Эх!…Эх!…Эх!… не давал бы ты, Величка, яму поскрёбышку, махоточке, зернятку такого имячка… не давал бы!… Оно аки любой берос ведаеть недоброе, неладное имя направить сына по той торенке, идеже его извечно будять поджидать, ловить и совращать силы Кривды… силы Тьмы да Зла!…

      Но, увы! Величка нас не услышить, вон ужотко нарек свово малеша кривоватенького сынка. Он ужотко подтолкнул его к той самой нити, шо во множестве напряла пред мальчонкой Богиня Макошь, Небесная Мать и Небесный Закон, а поелику мальчик Крив смело, як усякий берос, потопал по энтой дорожке, пути, тропе, стёжке, оврингу… тудыличи уперёдь!

      Уперёдь!

      Уперёдь!

      Крив жил и рос, як и больша часть мальчишек да девчушек бероских, у малой деревушке, на песьяне узкой таки речушки Речицы. Жили вони по-простому, зане учил жить их Бог Вышня, у чистых, срубленных из брёвен, оттогось и величаемых срубами, избёнках; возделывая почвы, иде сеяли и жали пошеницу, рожь, овес, гречу; промышляючи вохотой и рыбалкой; сбиранием ягод, грибов во лесах, каковые вокружали будто сберегаючи и ограждаючи их оземь.

      Осе у тех местах, меж простых и славных беросов, меж земель покрытых лесами, еланями, пожнями, речками, да озерами и рос Крив… як усе…

      Обаче, был он не як усе…

      Крив с малулетству отличалси от детворы свово возраста, от усех мальчишек, занеже был он весьма низкого росточку, словно недорысль. Был он худ… сице худ, шо казалося мать и отец его не докармливають… Нос и губы мальчонки продолжали кривитси улево, а став постарше, евойные глаза, приобретя черный цвет, и вовсе окосели. Отчавось усё времечко думалось, малец Крив, вроде гутаря с тобой, меже тем заритьси улево, не желаючи посмотреть тобе прямо в очи, може чё утаивая али задумывая каку подлость.

      Ребятня видя таку кривизну, да знаючи подлый, скверный характер мальчонки надсмехалась над Кривом. Може именно посему он и рос злобным, да жестоким, будто и не нуждалси, эвонтов на вид невзрачный мальчик, у любви и ласке материнской, отвечая на доброту близких гнёвливыми взглядами и враждебно-яндовитными словами.

      Обаче, лета шли… шли… шли.

      Отец и мать Крива и вовсе состарились… а состарившись, померли да ушли их души, аки и положено СКАЧАТЬ