Изгнанник. Литературные воспоминания. Иван Бунин

Чтение книги онлайн.

      (Последние строки взяты мною из «Синей книги» Гиппиус, из ее петербургских дневников, а все прочее относительно Блока – из биографических и автобиографических сведений о нем.)

      Приступы кощунства, богохульства были у Блока тоже болезненны. В так называемом Ленинграде издавался в конце двадцатых годов «при ближайшем участии Горького, Замятина и Чуковского» журнал «Русский современник», преследовавший, как сказано было в его программе, «только культурные цели». И вот в третьей книге этого культурного журнала были напечатаны некоторые «драгоценные литературные материалы», среди же них нечто особенно драгоценное, а именно:

      «Замыслы, наброски и заметки Александра Александровича Блока, извлеченные из его посмертных рукописей».

      И впрямь – среди этих «замыслов» есть кое-что замечательное, особенно один замысел о Христе. Сам Горький относился к Христу тоже не совсем почтительно, называл Его, ухмыляясь, «большим педантом». Но в этом отношении куда же было Горькому до Демьяна Бедного, до Маяковского и, увы, до Блока! Оказывается, что Блок замышлял написать ни более ни менее как «Пьесу из жизни Иисуса». И вот что было в проспекте этой «пьесы»:

      – Жара. Кактусы жирные. Дурак Симон с отвисшей губой удит рыбу.

      – Входит Иисус: не мужчина и не женщина.

      – Фома (неверный!) – контролирует.

      – Пришлось уверовать: заставили и надули.

      – Вложил персты и распространителем стал.

      – А распространять заставили инквизицию, папство, икающих попов – и Учредилку…

      Поверят ли почитатели «великого поэта» в эти чудовищные низости? А меж тем я выписываю буквально. Но дальше:

      – Андрей Первозванный. Слоняется, не стоит на месте.

      – Апостолы воруют для Иисуса вишни, пшеницу.

      – Мать говорит сыну: неприлично. Брак в Кане Галилейской.

      – Апостол брякнет, а Иисус разовьет.

      – Нагорная проповедь: митинг.

      – Власти беспокоятся. Иисуса арестовали. Ученики, конечно, улизнули…

      А вот заключение конспекта этой «Пьесы»:

      – Нужно, чтобы Люба почитала Ренана и по карте отметила это маленькое место, где он ходил…

      «Он» написан, конечно, с маленькой буквы…

      В этой нелепости («а распространять заставили икающих попов – и Учредилку»), в богохульстве чисто клиническом (чего стоит одна эта строка про апостола Петра – «дурак Симон с отвисшей губой») есть, разумеется, нечто и от заразы, что была в воздухе того времени. Богохульство, кощунство, одно из главных свойств революционных времен, началось еще с самыми первыми дуновениями «ветра из пустыни». Сологуб уже написал тогда «Литургию Мне», то есть себе самому, молился дьяволу: «Отец мой, Дьявол!» и сам притворялся СКАЧАТЬ