Судные дни Великого Новгорода. Николай Гейнце

Чтение книги онлайн.

      Женщины закачали в ответ головами и замахали руками.

      Григорий Лукьянович снова наклонился к государю:

      – Вот и все так... махают руками, а слова не проронят ни единого.

      Иоанн встал и гневно крикнул:

      – Отвечайте!.. За упорство и запирательство – смерть!.. Говорю напоследок...

      Женщины снова замахали руками и издали какой-то дикий стон, похожий на животный вой.

      – Ишь как нечистый-то в них воет! – заметил на ухо царю Малюта.

      Нервная дрожь пробежала по телу присутствовавших, даже «поседелых в приказах» дьяков, а у многих бояр дыбом поднялись волосы.

      Среди наступившей гробовой тишины раздался сиплый голос Малюты, одного с кровожадным восторгом созерцавшего эту сцену:

      – Отвечайте, или готовьтесь к смерти!

      Еще более дикий вой был ответом на слова изверга.

      Иоанн нетерпеливо махнул рукою.

      Толпу женщин увели и на их место выдвинули другую, состоявшую из связанных священников и монахов.

      Вновь началась перекличка.

      – Яз! – слышалось из толпы при произнесении каждого имени.

      Допрос и этой толпы не привел ни к чему.

      Все священники и монахи упорно отрицали, что покровительствовали колдовству и наущали баб предсказывать лучшие времена при перемене правления.

      – Николи мы ничего не знали и не ведали... – хором отвечали они на расспросы дьяков.

      – Вишь, государь, как осатанились они, упорствуют, да и на поди, даже перед твоими царскими очами... – заметил Малюта.

      Царь, удрученный результатом допроса ведуний, воочию разрушившим его горделивую мечту о том, что он, представитель власти от Бога, в торжественные минуты праведного суда, могучим словом своим, как глаголом божества, разрушающим чары, может дать силу воле разорвать узы языка, связанные нечистым, теперь пришел в уме своем к другому роковому для него решению, что «царь тоже человек и смертный», и эта мысль погрузила его душу в состояние тяжелого нравственного страданья.

      Его совесть раскрыла перед ним длинный ряд поступков, несогласных с идеей правосудия, но допущенных им в минуты слабости.

      Он тяжело дышал, глаза его налились кровью.

      – Кайтесь!.. – громовым голосом воскликнул он.

      – Помилосердуй, государь, ни в чем неповинны мы, холопы твои! – отвечали связанные, упавши на колени.

      – Упорство... на правеж... – простонал уже Иоанн с пеной у рта.

      – Всех на правеж!.. – полувопросительным, полурешающим тоном крикнул Григорий Лукьянович.

      Царь встал с престола и зашатался.

      Его поддержал с одной стороны царевич, а с другой Борис Годунов, стоявший рядом с креслом последнего.

      У Иоанна в эту эпоху проявления ярости всегда влекло за собою ослабление, сопровождавшееся зачастую припадками, перед началом которых СКАЧАТЬ