Тропа бабьих слез. Владимир Топилин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Отдыхая вволю, набираясь сил, спят мужики. Однако каждый из них все еще тропит соболий след, шагает на лыжах, вершит перевалы, рубит деревья, радуется и переживает, добывая соболя во сне. Кто-то дрыгает ногами, изображая движение на широких камусках. Другой, тяжело и шумно дышит, поднимаясь в гору. Третий ругается на напарника за то, что тот по какой-то причине упустил заветную добычу. Четвертый резко вскрикивает, провалившись в холодную купель речной отпарины[11]. Молодые мужики более импульсивны, чаще других предаются эмоциям, вскрикивают, ворочаются. Более опытные соболятники степенны, спонтанно, настойчиво отталкивают молодежь с лучших мест, подгребают под себя чужие куртки, вжимают молодежь в стены, и даже сталкивают с нар на пол. Обиженный просыпается, вскакивает, возмущенно тормошит конкурента, но поздно, тот уже важно развалился на спине, занимая два места, храпит и не слышит. Какое-то время, пытаясь вернуть теплую постель, малой прыгает вокруг, но, так и не добившись своего, лезет под нары: место занято, а спать хочется…

      Хитрый дедушка Тит Нилович Трапезников поступает просто. По какой-то причине, лишившись своего места, старый таежник знает много способов, как выкурить конкурента с теплой лежанки. Он может случайно приоткрыть дверь, пусть мерзнут! Кто-то не выдержит, встанет, ругаясь, а нары заняты дедом. В другой раз, Тит Нилович жировик в печь поставит, будто огонь горит. Просыпаются мужики, смотрят, печь топится, сейчас тепло будет. Однако, наоборот, в зимовье все холоднее. Самый теплолюбивый, наконец-то, подскочит за дровами, а дед уже на нарах стреляным глухарем развалился, с места не сдвинешь. Можно еще, наоборот, в избушке так каменку натопить, что все куртки да спальники откидывают. А дедушка рад, набрал одежды – и под нары! В хорошем спальнике под одеялом можно спать и на голой земле!

      Сегодня не спится пожилому Титу. То и дело, встает старый охотник, присаживается у печки, сворачивая самокрутку. Чувствует дед, что, возможно, последний год в тайгу ходил. Слишком уж тяжело стали даваться крутые перевалы, ноги не могут передвигать легкие, таловые лыжи, а ночи у костра стали невыносимо длинны и тяжелы. Каждый год говорит Тит, что в следующий сезон на зимовку за соболем не пойдет. Однако охота пуще неволи. Семьдесят семь лет дедушке Трапезникову, сам не помнит, какой сезон промышляет, а все равно ноги на хребты смотрят.

      Сидит Тит Нилович на чурке перед печкой, неторопливо, бережно смолит самокрутку, ждет, когда закипит чайник. Каменная печь тонко поет свою веселую песню. На плите недовольно трещит закопченный чайник, закипает вода. За окном на улице над низким перевалом играет лучами долгое, веселое солнце. В приоткрытую дверь веет свежестью подтаявшего снега. Где-то далеко, за рекой, скрипит кедровка. На плоском хребте праздно долбит сухое дерево большой черный дятел-желна. Тайга благоухает оттаявшей смолой хвойных деревьев. Протаявший перекат булькает живой водой. Навет изменившихся звуков и запахов наполняет душу старого охотника светлыми красками бытия: весна! В добавление СКАЧАТЬ