Несколько раз он пытался телепортироваться, но каждый раз не получалось. В такие моменты мне удавалось разорвать дистанцию и перевести дыхание. А ещё подготовить свой следующий удар. Не зря же я отрубленную лапу таскал.
Лапа – часть общей туши. По закону подобия между ними есть общая связь, а следовательно, обладая лапой, я могу воздействовать на остальное тело. Можно сделать небольшую пакость – на это уйдет немного сил, да и времени совсем чуть-чуть. Можно ударить основательнее, но сил потребуется гораздо больше. У меня столько нет. Поэтому я брал мастерством, в секунды затишья пытаясь вычерчивать печать на лезвии. Чертил прямо своей кровью, которой набежало море, когда я порезался. Лапа-то острая.
– Вот ты и допрыгался, – пробормотал я, активируя печать.
Паук замер. Я подождал несколько секунд, но ничего не произошло. Подскочив к твари, подпрыгнул и вбил его же лезвие ему же в глазницу. Прямо в этот злобный мерзкий глазик. Ещё и ударил несколько раз, вгоняя точно в мозг.
Зверь дернулся пару раз, после чего свалился и затих. Теперь уже окончательно. Но на этом я не успокоился. Методично переломал ему лапы и отделил от тела лезвия. На всякий случай. В мире, где есть существа, которых называют бессмертными, никакая предосторожность лишней быть не может.
Убедившись, что на этом точно всё, тварь умерла с гарантией, отошёл в сторону метров на десять и сел прямо на землю.
Фух…
***
Спустя полчаса я занимался тем, что потрошил чудовище. На первый взгляд, не самое благоразумное занятие. После того как тварь переместила нас, мы оказались неизвестно где. Для меня неизвестно. Единственное, что здесь было, – небольшая поляна да лес вокруг. Темный лес, замечу. Сейчас-то почти ночь.
После боя первые пять минут я отдыхал и приходил в себя. Потом схватился за голову и ругался, осознав, что, во-первых, потерялся, а во-вторых, опоздал на второй поезд.
Если ничего не путаю, до города нам было ехать ещё минимум пару часов. По карте мы как раз должны находиться где-то посредине большого леса. До ближайшего населенного пункта с полчаса езды, где должна быть остановка, но это не точно. Может, меньше, может, больше, я ведь последний час в поезде дремал и точно не знал, сколько времени.
От Сергея я знал, что слабые ходуны могут перемещаться на сотню метров. Сильные – на несколько сотен, а то и километр. Но есть и те, кто легко прыгнет в два раза дальше.
Лично для меня это значило, что я нахожусь от поезда на неизвестном расстоянии. Криков не слышу, света никакого не вижу – в общем, никаких признаков того, что поезд где-то рядом. Так что есть смысл исходить из худшего.
Допустим, поезд находится в паре километров от меня.
А я в темном лесу. Незнакомом лесу. В чащобе, через которую не так-то легко продраться.
И СКАЧАТЬ