– У тебя есть как минимум год, пока Вероника диплом не получит. Дальше всё сложно. Честно говоря, Люсьен, заигрались мы с тобой. Пора заканчивать с этим развратом.
– Вот ещё. Даже думать не моги. Мы с тобой родственники… с девятого класса. Подумаешь, жена, невеста. Подвинутся. Я же с тобой не по любви – для здоровья, для хорошего психического самочувствия, в качестве эффективного реабилитационного средства. Даже замужним девочкам врачи советуют иметь запасной аэродром, отдушину, чтобы спасаться от рутины и повседневности в случае получения душевной травмы. Ты о чём задумался, юноша, я для кого такие шикарные ножки раздвинула?
– Люська, не приезжай ко мне больше, а. Я ведь Веронику люблю, честное слово люблю. Ты же мне жизнь ломаешь.
– Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмёт, замуж возьмёт. Давай поженимся, а? Ради хохмы, всем чертям назло. Ребёночка забацаем, мальчонку, Егорку Вадимовича Забродина, красавца и сердцееда с тёмно-серыми глазищами в половину лица.
– Почему Егорку, почему сына, зачем нам жениться, если ты меня не любишь?
– Почём тебе знать, Вадичка, люблю или нет. Так, в голову что-то стукнуло. Счастья хочется. Счастья! Знать бы, где оно бродит, Забродин. О-о-о!!! Хорошо-то как! Э-э-э, не вздумай в меня, я ещё не готова. Та-а-ак, та-а-ак, замри, замри, сказала! А-а-а… фиг с ним, была не была: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Играем в русскую рулетку: в барабане один единственный патрон. Стреляй. О-о-о! Слышу, как твои разведчики бороздят просторы моей вселенной. Считаю до десяти. Кто не спрятался – я не виновата. Пятнадцать, двадцать… кажется, Забродин, ты стал папой. Э-э-э-э, ты чё, парниша, я пошутила! У меня спираль. Госпади, побледнел-то как, испужался. Я думала, обрадуешься. Не каждый же день девчонки в жёны напрашиваются.
Люська ловко пощёлкала пальцами у меня перед носом, а мне, мне так захотелось её наказать за глупый розыгрыш, что набросился, перевернул на живот и начал всерьёз насиловать.
Впервые в жизни я был внутри женщины без её согласия.
Она всерьёз сопротивлялась, визжала, брыкалась, но как-то вяло, словно играла в поддавки: я так и не понял – в шутку или всерьёз отбивалась, но слёзы в её глазах были вполне натуральные.
Потом я долго успокаивал Люську: ласкал, осыпал с ног до головы поцелуями, обнимал. Ощущение от мужского триумфа было необычное, невероятно сладостное. Впервые в жизни я чувствовал перед ней ответственность, непонятно откуда и почему возникшую.
Мне не хотелось её отпускать.
Мы так намаялись, что уснули нагишом в обоюдных объятиях. Когда очнулись, была уже ночь с субботы на воскресенье. Ехать домой Люське было поздно, тем более, что мы снова загорелись и долго-долго гасили пожар вожделения, доводя тела до конвульсий и судорог, после чего пили кофе с коньяком и опять ныряли в постель.
Коньяк СКАЧАТЬ