Два влажных обнажённых тела наслаждались близостью на его супружеском ложе; как голубки – в первозданном, никакой одеждой не обременённом виде, циничные и дерзкие в бесстыдной наготе.
Лариса, его Лариса, широко раскинула прелестные белые ноги, обнажая соблазнительно выбритый вход в пещеру наслаждений.
Голова её покоилась на руке атлета. По объёмным мышцам было видно, насколько он физически развит. Вторая рука обхватывала расплющенную грудь жены.
Одежда любовников в беспорядке разбросана на полу. На тумбочке два фужера с остатками тёмного вина, пустая бутылка.
Вид и запах душераздирающей сцены были невыносимо омерзительны.
Генку передёрнуло. Промелькнуло желание немедленно включить свет, насладиться панической реакцией коварных эгоистов.
Но зачем, разве это чего-то изменит? Всё уже случилось. Возможно не в первый раз.
Шокировало, озадачило, возмутило до глубины души уверенное спокойствие жены. Она же знает, что у мужа исключительно острое обоняние. Даже спустя время он почувствовал бы посторонний запах.
Впрочем, это уже не имело значения: Геннадий больше не хотел видеть мгновенно ставшую чужой и враждебной Ларису.
Похоже, Маша, у её родителей. Такое часто бывает.
Думать ни о чём не хотелось. Даже не так – мыслей было слишком много: они суетились, толкались и мешали друг другу, создавая хаос, отчего казалось, будто голова пустая и звонкая.
Мужчина тихонько раскрыл встроенный шкаф в коридоре, отыскал ключ от бабушкиной однокомнатной квартиры.
Лариса настаивала её продать, а Гена считал, что позже она пригодится для Маши, уже почти взрослой, чтобы жить самостоятельно. Не заметишь, как выпорхнет из гнезда. Нужно же ей где-то жить.
Вот и пригодилась квартирка.
Купленные перед поездкой продукты пришлись кстати. Он положил их в сумку. На выходе вспомнил, что нужно дать супруге знать, что он всё видел.
На тумбочке в прихожей открыл тетрадь, написал размашисто “Насладился в полной мере незабываемым зрелищем! В постели с Тарзаном ты была великолепна. Не решился отвлекать и беспокоить. Бывший муж”
До бабушкиной квартиры пять кварталов городской застройки. Машина ещё не остыла.
Ехал Гена осторожно, медленно. Торопиться теперь было некуда. Заснуть всё равно не удастся.
По радио опять крутили ту же мелодию Наутилуса.
Горькая кривая усмешка отпечаталась на его лице, когда начал улавливать текст песни, – в комнате с белым потолком, с правом на надежду. В комнате с видом на огни, с верою в любовь. Я ломал стекло как шоколад в руке, я резал эти пальцы за то, что они не могут прикоснуться к тебе, я смотрел в эти лица, и не мог им простить того, что…
Генка СКАЧАТЬ