– Ориан Грант! Проявите хоть каплю смирения и благодарности!
Никто и никогда не поднимал на меня голос до этого вечера, еще одна вещь, к которой придется привыкнуть.
***
Хозяева Замка не торопились представиться какой-то там бесприданнице, что было досадно, но ожидаемо. Тетка сказала, что они не любят, когда их беспокоят понапрасну. На днях у них ожидалось какое-то мероприятие, мне велено было не покидать этажа для прислуги и найти себе какое-то занятие, пока про меня не соизволят вспомнить.
Вероятно, я буду музицировать на приемах и давать уроки хозяйской дочери, которая была моей погодкой.
Хозяева любезно разрешили мне жить в их доме до тех пор, пока я не составлю личное счастье, либо же не найду способ выплатить долги отца. Я ожидала увидеть мрачный закуток, напоминающий монастырскую келью, не слишком просторный и высокий, освещенный единственным слабым светильником, но предложенная мне комната, хоть и была в крыле для прислуги, оказалась просторной и уютной.
Слуги внесли мой сундук, тетка оставила свечу, поднос с пирожками и кувшин молока. Придется привыкать, что теперь я помогаю себе сама.
Я посмотрела на сундук, который предстояло разобрать, на поднос, есть почему-то, совсем не хотелось, подхватила свечу и подошла к зеркалу.
Из зеркала на меня смотрела миловидная блондинка. Прямой нос, пухлые губы. Пышные волосы уложены кудряшками. И кто теперь станет меня причесывать?
Я знала это лицо, вот только моим оно не было.
Из зеркала на меня смотрела Марина Вейсмонт.
Моя сестра.
Ничего уже не будет так, как раньше.
Аттина с грустью оглядела пустую кухню, из которой безвозвратно выветрились все съедобные запахи. В шкафчике обнаружились окаменелые как археологическая находка мюсли, в холодильнике – полкоробки молока с истекающим сроком годности. Не самый плохой завтрак, с голоду она сегодня не умрет.
Прошел месяц с тех пор, как Аттина вернулась домой, и две недели – с тех пор, как ее семья простилась с Мариной. И, похоже – друг с другом. Мать была поглощена городской общественной деятельностью, отец последние несколько лет работал в Лондоне и приезжал домой только на выходные.
Аттина осталась одна, переживать свое горе и терзаться вопросами, на которые просто некому было дать ответ.
Она не верила. До последнего не верила. Сестра и раньше частенько не ночевала дома, это должно́ было быть просто ошибкой. А потом, когда увидела холодное отчуждение матери и слезы отца, ужасно боялась увидеть Марину. Но то, что лежало на столе под равнодушным светом электрических ламп, Мариной не было, и Аттина спокойно рассматривала мертвое, изменившееся до неузнаваемости тело. В тот момент она поняла, что ее сестры здесь больше нет. И никогда не будет.
Аттина была младшей СКАЧАТЬ