Друг выхватил её у меня из рук, потряс. Я увидел, как капля моей крови вылетела и упала ему на рубашку.
– Видимо забилось, попробуй. – Он протянул её обратно, и я снова поставил ручку на договор.
Росчерк, боль в ладони и пустота.
Я посмотрел на Машину. Она высилась надо мной, и, словно издеваясь, медленно крутилась, сыпля малозаметными, но такими горячими искрами.
– Это нужно сделать. Мне это нужно. Это мой шанс, – шептал я, но машина продолжала крутиться, каким-то образом не давая моей крови попасть на бумагу. То, что дело в ней, а не в ручке, я чувствовал. Чем? Каким-то внутренним чутьём. – Отец болен, почти при смерти. Если мы сейчас тебя не продадим, то ему конец. Ты хочешь, чтобы твой мастер умер?
Я не надеялся, что набор шестерёнок меня услышит – они могут взаимодействовать с нами, но слушать – вряд ли. Но я надеялся, что Абрафо не слышит мои слова и умоляющие нотки в голосе. Ибо без него – я пропал. Профукал шанс раз и навсегда.
Я сжал ручку в ладони, чувствуя, как острая игла впивается глубоко-глубоко в руку. Так, что раненное плечо резко запульсировало болью. В глазах мелькнула дымка, но усилием воли я её прогнал. Сжал руку ещё сильнее.
И вдруг кровь потекла. Не через ручку, а прямо по ней. Недолго думая, я присел, положил договор на колено, и, обмакнув палец левой руки в кровь, положил на бумагу. Я не успел понять, осталась ли кровь на бумаге, потому что сжался в комок.
Лавка затряслась. Сверху до низу. Загрохотала, как чудовищные жернова, как дом, попавший в эпицентр землетрясения. Огромная шестерёнка завертелась, бешено разгоняясь, создавая вокруг себя не сны, но безумный ветер, от которого слезились глаза. Краем сознания я вдруг видел какие-то фигуры, образы, силуэты, но они проносились мимо так, словно убегали от неведомой беды. Сердце внутри норовило выскочить и кинуться вслед за этими странными тенями.
А потом раздался треск, как молния разрывает сухое небо, и колесо, накренившись, скатилось со своего пьедестала.
Я почувствовал тошноту, тупую боль в груди и закачался под весом невидимого мне груза. Голова кружилась и оставалось лишь одно. Последнее, что я услышал, прежде чем пол кинулся мне в лицо, были слова Абрафо:
– Кажись, мне нужно позвонить.
Куда и зачем я не узнал: жидкая тьма залила мне уши и глаза, и я захлебнулся в том, что называют мраком за веками.
Глава 6
Просыпаться оказалось больно. Кашель рвал лёгкие и горло, хотелось вывернуться наизнанку, чтобы избавиться… от чего? Казалось, что я нахлебался воды и теперь с трудом выбрался на сушу. Но я не чувствовал берега под собой, не чувствовал влаги в воздухе. Да и увидеть ничего не удавалось, словно меня засунули в тёмный подвал, заодно завязав глаза.
– Хорошая шутка, Аб, в твоём стиле, – с трудом преодолев кашель, сказал я и на всякий случай ощупал лицо, чтобы снять повязку.
На лице ничего не оказалось, лишь небольшой синяк слева под глазом искрил СКАЧАТЬ