– Не думаю, – наконец ответила она.
– Если мы будем медлить дальше, у нас закроют газ, – предупредила соседняя кровать.
Эвелина упрямо молчала. Будет газ или нет ей было все равно.
– Ну ничего, мышонок, – сказал наконец Курт. Его слова прозвучали до смешного трогательно. Он протянул к ней руку и подсунул ее под плечо Эвелине в дружеском объятии. – Устала? – спросил он.
– Очень, – ответила она.
– Ну что ж… спокойной ночи, – сказал Курт.
Эвелина устроилась у него на руке. Это было их постоянной привычкой.
– Спокойной ночи, – сказала она.
Она долго еще не спала. Столько нужно было вспомнить, о стольком поразмыслить. Никогда еще во всей ее жизни у нее не было стольких тем для размышлений и воспоминаний.
– Дети, – думала она. – Но Клерхен и Берхен совсем другое. Они милы, они очаровательны, но это не помогает. Неправда, что дети что-нибудь значат, когда женщина любит. Они не имеют никакого, совершенно никакого отношения к этому. Странно, но у меня даже нет угрызения совести. Я люблю Курта, люблю детей. Я не могу упрекать себя за то, что случилось.
Она открыла глаза и еще раз подумала, это. Снаружи снова мелькнула зарница, на кратчайший миг осветившая комнату. Где-то, по одной из соседних улиц, со звоном промчался пожарный автомобиль.
– Случилось? – подумала Эвелина. – Но ведь ничего не случилось, ровно ничего не случилось… И тут наконец к ее глазам подступили слезы. Неожиданным потоком они хлынули по ее щекам на подушку.
– Ты не спишь еще, мышка? – раздался вoпрос с соседней кровати.
Эвелина затаила дыхание и не ответила.
– Я даже не могу свободно поплакать, – подумала она в отчаянии. Она услышала вздох мужа, a потом в комнате воцарилась тишина.
3. Вторник. Муж
Американец, танцевавший с Эвелиной, взглянул на свои ручные часы. Судья Дросте остановился на пороге, чтобы посмотреть на Эвелину. Он с трудом нашел ее взглядом среди других танцующих пар. По привычке он искал глазами черное платье, но в этот вечер на ней было белое, прозрачное, складками ниспадавшее с ее стройной фигуры. Дросте не обратил внимания на ее платье, когда они приехали в клуб. Эвелина, прошедшая в танце с американцем мимо Дросте, выглядела сонной и усталой. Он немного пожалел ее – он знал, как она не любила бывать на людях.
– Я еще должен поручаться с тобой, – сказал он Марианне, встретив ее в карточной комнате. На ней было огненно красное платье, а ее руки загорели до тёмно-коричневого цвета во время игры в теннис.
– Что я натворила на этот раз, дорогой?
– Просто смешно, что ты всегда вытягиваешь нас сюда, в клуб. Это слишком утомительно для Эвелины.
– Но ведь после тех трудов, которые я приложила, чтобы заставить тебя записаться и внести такой крупный членский взнос, СКАЧАТЬ