Ночь перед Рождеством. Лучшие рождественские истории. Александр Грин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ купель, хотя тех купелей не счесть сколько по Руси ходит, и все это обман и ложь бессовестные. Словом сказать, все эти люди, как черные цыгане лошадьми друг друга обманывают, так и они святынею, и все это при таком с оною обращении, что становится за них стыдно и видишь во всем этом один грех да соблазн и вере поношение. Кто привычку к сему бесстыдству усвоил, тому еще ничего, и из московских охотников многие этою нечестною меною даже интересуются и хвалятся: что-де тот-то того-то так вот Деисусом надул, а этот этого вон как Николою огрел, или каким подлым манером поддельную Владычицу еще подсунул: и все это им заростно, и друг пред другом один против другого лучше нарохтятся, как Божьим благословением неопытных верителей морочить, но нам с Левой, как мы были простые деревенские богочтители, все это в той степени непереносно показалось, что мы оба даже заскучали и напал на нас страх.

      «Неужто же, – думаем, – такова она к этому времени стала, наша злосчастная старая вера?» Но и я это думаю, и он, вижу, то же самое в скорбном сердце содержит, а друг другу того не открываем, а только замечаю я, что мой отрок все ищет уединенного места.

      Вот я раз гляжу на него, а сам думаю: «Как бы он в смущении чего недолжного не надумал?» – да и говорю:

      – Что ты, Левонтий, будто чем закручинился?

      А он отвечает:

      – Нет, – говорит, – дядя, ничего: это я так.

      – Пойдем же, мол, на Боженинову улицу в Эриванский трактир изографов подговаривать. Ноне туда два обещали прийти и древних икон принести. Я уже одну выменял, хочу ноне еще одну достать.

      А Левонтий отвечает:

      – Нет, сходи ты, дядюшка, один, а я не пойду.

      – Отчего же, – говорю, – ты не пойдешь?

      – А так, – отвечает, – мне ноне что-то не по себе.

      Ну, я его раз не нужу и два не нужу, а на третий опять зову:

      – Пойдем, Левонтьюшка, пойдем, молодчик.

      А он умильно кланяется и просит:

      – Нету, дядюшка, голубчик белый: позволь мне дома остаться.

      – Да что же, мол, Лева, пошел ты мне в содеятели, а все дома да дома сидишь. Этак не велика мне, голубчик, от тебя помощь.

      А он:

      – Ну родненький, ну батечка, ну Марк Александрыч, государь, не зови меня туда, где едят да пьют и нескладные речи о святыне говорят, а то меня соблазн обдержать может.

      Это его было первое сознательное слово о своих чувствах, и оно меня в самое сердце поразило, но я с ним не стал спорить, а пошел один, и имел я в этот вечер большой разговор с двумя изографами и получил от них ужасное огорчение. Сказать страшно, что они со мною сделали! Один мне икону променял за сорок рублей и ушел, а другой говорит:

      – Ты гляди, человече, этой иконе не поклоняйся.

      Я говорю:

      – Почему?

      А он отвечает:

      – Потому что она адописная, – СКАЧАТЬ