На самой высокой башне замка блестел циферблат старинных часов.
Массивная стрелка вдруг двинулась, часы ожили. Треск раздался так неожиданно, что я закрыла рот ладонями, сдерживая испуганный крик. Вниз с башни посыпались мелкие камни, снежные хлопья и каменная пыль. Стрелка часов переместилась на «Двенадцать», и пространство оглушил бой: «Бум-бум-бум».
… время пошло…
Рэйкон неистово толкнулся в груди.
Нет, его нужно срочно спрятать в кулон и бросить в колодец.
Бегом я кинулась в сад, к колодцу. Спускаться туда нет времени. Сняв с шеи кулон с кальбеном, зажала его в кулаке.
Не так-то просто отторгнуть сущность, с которой живешь бок о бок с самого детства. Она приросла, проникла всюду, даже в мысли, стала со мной единым целым. И без нее больно и холодно.
Рэйкону тоже было трудно. Он испугался, заартачился, завыл, точно раненный зверь.
А в камне ему было неудобно, тесно, маетно. И он так тихо и жалобно просился назад, что я едва не сдалась. Впрочем, нет, нельзя поддаваться.
Склонившись над колодцем, я бросила кулон вниз, услышав тихий, глухой удар. И снова рэйкон плакал, горько так, как дитя.
– Я вернусь, родной, потерпи, – сказала ему почти любовно. – Расти здесь в волю, а потом мы снова свидимся. Обещаю.
Сев в снег и привалившись спиной к бортику колодца, я глядела в тихое небо.
Меня одолевали слабость и дрема. Без рэйкона я ослабла и не была так же быстра, вынослива и сильна, как прежде.
Но за десять лет я впервые почувствовала себя собой.
Просто Теей.
Глава четвертая
С рогатиной на зайца не пойдешь.
Зайца и духовыми не всегда отловить.
Надо силки ставить, да там, где этот заяц обитает, иначе остаться мне голодной. Авось заяц здесь крупный, да ленивый, хлоп – и попадется.
Утро было солнечным. Снег блестел на сколько глаз хватало.
Вокруг тишина и спокойствие. На востоке поднимался к синему небу горный хребет, скалистый, увенчанный снежной шапкой. На западе, чуть поодаль, возвышался пышный лес. Сходить бы туда как-нибудь, по дрова.
Воздух был морозный, ледяной и бодрящий. Кажется, вчера было гораздо теплее.
Я почти не слышала рэйкона, хотя иной раз проверяла, плачет ли. И на сердце тяжелело, когда я чувствовала, что он зовет, точно беспомощный ребенок.
Распахнув ставни, я впустила в спальню мороз и мелкие пушистые снежинки. Нужно протрясти шкуры, принести огня, да разжечь очаг.
– Бороган, огня, – приказала я.
Старый камин обвалился сажей, дохнул зловонием и загорелся.
Я завизжала от восторга.
И кто бы мог подумать, что теперь огонь можно добыть по первому слову. Однако очень скоро каминный дух захотел сухих поленьев, и, СКАЧАТЬ