Ракурсы. Наталья Иртенина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ пластилин в руках свихнувшегося демиурга, – я больше не мог тоже. Так кем же я был в действительности – человеком или гусеницей?

      Я спросил об этом Витька, но он или не понял вопроса или же не знал, что он, вероятно, тоже – совсем не Витек, а страшноватенькая мумия.

      – Понимаешь, – сказал я ему, – я хочу знать, я – это я или не я?

      Витек пожал плечами.

      – Ты – это ты. Ты можешь только быть или не быть, других вариантов у тебя нет.

      Точно. Про мумию он не знал. Или боялся признать очевидное?

      – Но если я абсолютно уверен, что мир – другой, не такой, как все его видят, то, значит, и я – другой. Значит, я гусеница, а человеком только кажусь себе.

      Витек ненадолго задумался, глядя на потолок, а потом серьезно сказал:

      – Если ты точно знаешь, что мир другой, значит, ты гусеница.

      Тем не менее я не был уверен в том, что он меня убедил, и продолжал сомневаться.

      Но теперь-то я знал, где искать ответы на свои вопросы.

      И в следующие два года я занимался лишь тем, что раз за разом погружался в океан кислоты в погоне за нужной информацией. Но, как ни странно, раз за разом она почему-то ускользала от меня и, словно дразнящая русалка, оставляла у меня в руках лишь чешую с хвоста, а в голове – ясную уверенность в том, что уж при следующей-то встрече я обязательно ее поймаю.

      А пока я ловил русалок, растворяя мир, как сахар в чае, океан кислоты растворял меня самого, подготавливая к встрече с Оно.

      3

      К шестнадцати годам я обрел новую, удивительную способность – я научился повсюду видеть проявления того неземного, волнующего и завораживающего смысла, который, бывает, снисходит в душу, подобный умиротворяющей и непременно нечаянной благодати, принимая зримый облик, к примеру, волшебного заката, дивной картины или карапузов, ползающих в песочнице, – короче говоря, теперь я мог легко отыскать этот неземной, нечеловеческий, сокровенный смысл везде и во всем, что попадало в поле моего зрения. Вытекающие из этой способности следствия были таковы: если раньше я еще как-то разделял вещи и явления по силе их значимости, приписывая им относительно большую или меньшую ценность, которую они могли иметь для меня лично, то теперь я уже не понимал, для чего я все это делал и, главное, каким образом. Какой критерий служил мне мерилом важности при определении места, которое должна занимать та или иная вещь в жизни – моей и чужой, так называемой общечеловеческой, – этот вопрос теперь был для меня не только непонятным и безответным, но и совершенно абсурдным.

      Я вообще перестал понимать, для чего нужны какие-то критерии и степени, если, например, торчащий в стене гвоздь, на котором ничего не висит, может дать мне ровно столько же ощущений и впечатлений и вызвать столько же неожиданных, отчетливо-глубоких мыслей, сколько, скажем, уничтожение Кремля террористами, пожар в моей собственной СКАЧАТЬ