– А ты?
– О дочке думаю – как она там, в лапах свекровки-бабушки, старой и толстой крысы, завсегдатайки одесской помойки. Меня выгнала – сама-то справляется? Все-таки возраст уже не тот…
Где-то в камышах перекликались ночные птички. Над головой бесконечное звездное небо. Саша и Оля присели на маленькую скамейку и молчали, вдыхая ароматы ночи.
Потом Александр сходил к машине и принес гитару, которую прежде Оля не замечала в кабине.
Попробовав аккорды, спросил:
– Что тебе спеть?
– Что-нибудь русское.
И он запел с хрипотцой в голосе:
Ночь коротка, спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог спит городок.
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Пусть я с вами совсем не знаком,
И далеко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чем…
Оля, засмущавшись, ткнулась Александру носиком в плечо:
– Давай потанцуем…
– А музыка?
– Пусть играет в душе!
Они закружились по асфальту стоянки.
Минуту спустя, динамик, висевший над окошечком кассира, щелкнул громко, прохрипел что-то, и полилась мелодия вальса.
А когда закончилась, и Саша с Олей перестали кружиться, вдруг раздались рукоплескания – и водители конвоя, и охранники ЧОПа «Марс», и Светлана Львовна стояли за кругом света и любовались танцующей парой.
А Оля, никого не стесняясь, поцеловала своего кавалера и сказала:
– Саша, я такая счастливая… Как хорошо, что мы с тобой встретились!
И он был счастлив – наконец-то в его судьбе появился кто-то, кто не равнодушен был его душе.
В этот вечер они больше не говорили ни о чем. Обошлись без слов – все, что требовалось, сказали руки и губы…
И не до хохлов им было, обстреливающих Донецк днем и ночью. Пусть подождут – их время придет. Как и всех нациков Околицы, болтающихся в еще нетронутых войной городах, как некая субстанция в проруби. Ткнуть бы еще носом в дерьмо того самого Андрея, которого полукровка Оля почитала когда-то своим мужем. Да показать старой карге в Одессе, что сталось с её любимым чадом. Может, сдохнет ненароком от горя, стыда и злости!
А вообще, это нежности влюбленных людей перед вратами Ада, в который превратила война некогда цветущий край – если смотреть с другой стороны. По крайней мере, они не празднуют труса, а отдаются любовным утехам в сутках пути от границы…
На четвертый день пути в полдень конвой из восьми фур и микроавтобуса прибыл в Донецк.
Доехали. С Урала через всю европейскую Россию, оставив позади двух кастрированных и СКАЧАТЬ