Сегодняшний же вечер вымотал меня подчистую. Впервые я пожалела о том, что в такие вечера у меня даже не предусмотрены пути для отступления. А ведь так хотелось вернуться к себе, надеть любую пижаму и свернуться клубком под одеялом, надеясь, что сапфировые глаза чудесным образом сотрутся из памяти. Зачем он смотрел в зеркало? Не насмотрелся в туалете? Он бы еще вслух Адама предупредил о том, что я сижу без нижнего белья.
Адам распахнул дверь и включил верхний свет. Сбросил свою куртку и подошел ко мне сзади, обнимая за талию.
– Иди ко мне, Саш, – прошептал Адам, снимая с меня пальто и целуя в плечо. – Сейчас я сделаю так, чтобы ты расслабилась.
Но я почему-то дернула плечом, не давая ему снять с меня пальто.
– Да что теперь-то началось?! – рявкнул Адам.
– Нет настроения. Прости… Я, наверное, поеду.
– И куда ты поедешь, ненормальная? Там к утру разве что расчистят. Нормально же все было, что случилось?
– Просто я… Не понравилась твоему отцу. И…
– Глупости.
Адам легко поцеловал меня в щеку и снова потянулся к верхней одежде.
– Раздевайся, Саш, – промурлыкал он. – Уже полночь. Мой день рождения официально наступил, хочу отметить это с тобой.
– А где твоя мама, Адам?
Он резко отстранился.
– Нет, ты серьезно? Я не хочу говорить об этом сейчас! Я вообще не хочу больше говорить ни о чем, Саш! Я хочу оказаться в постели со своей девушкой, но ты сегодня просто невыносима!
– Просто ты никогда не рассказывал о своей семье.
Адам шумно втянул воздух через нос.
– Не о чем рассказывать. Мама умерла от рака, когда мне было три. А отец всю жизнь работал, попутно пропадая на месяцы в разных частях света. Что тут интересного?
– Да так… А у них с Аленой все серьезно?
– Мне-то откуда это знать, Саш? – всплеснул руками Адам. – Короче, понятно. Я в душ, потом спать.
Он развернулся и ушел в ванную комнату, оставив меня одну в коридоре.
Я посмотрела на летние туфли, голые ноги и пальто, которое не могло согреть, учитывая, что под ним я была почти что голая. И даже позвонить некому, чтобы меня забрали и увезли домой. А пешком идти в ночь и метель – самоубийство.
Нехотя стянула пальто, нашла тапочки и прошла на кухню. Поставила чайник, обхватила себя руками и посмотрела на снежную сказку за окном. Хлопнула дверь ванной, но на кухню Адам не зашел. Сразу пошел в спальню, а после выключил свет.
Наша первая ссора. В его день рождения. Класс.
И «благодарить» за это надо Одинцова-старшего.
– Куда теперь, Николай Евгеньевич? – спросил Гриша, когда я вернулся в машину.
– К университету, Гриш, – ответил я, расстегивая пуговицы СКАЧАТЬ