Руфь Танненбаум. Миленко Ергович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ волосы и больше ничего, кроме волос. Это она видела ясно, хотя и была охвачена паникой и должна была бы думать о Мони, а не смотреть на то, на что смотреть не следует, но ей стало как-то легче от того, что она увидела только эти волосы. Она не смогла бы сказать почему, но ей и вправду стало легче.

      – Соломон не вернулся, – проговорила она.

      – Откуда не вернулся? – спросил он.

      – Не знаю, – ответила она, но тут, к счастью, появилась Амалия, в длинной ночной рубашке, с неразбуженными глазами, и не спрашивая, что случилось, обняла ее, а Ивка в ее объятиях расплакалась.

      Руфь стояла в стороне и смотрела на них. Они были похожи на двух очень уставших медведей, которые после долгой и длинной дороги встретились в лесу и повисли друг на друге, чтобы отдохнуть.

      Мама – медведем поменьше, а тетя Амалия – побольше.

      Девочка была счастлива, когда ей сказали, что и сегодня она останется у тети Амалии, хотя это не среда и не пятница, а вторник.

      – А мы будем играть в дамочек?

      – Будем, тигренок, будем.

      Ивка направилась к двери, но не дойдя вернулась и отвела Амалию в сторону, чтобы Руфь не услышала:

      – Не давайте ей, благодетельница моя,

      пить холодную воду

      И потеть, а то потом ветер

      продует ей поясницу, прошу вас!

      Вчера вот так умерла Златка,

      Иешуа Фрайберга маленькая внучка,

      На голову ниже Руфи, от холодной воды

      и холодного воздуха.

      В небо вспорхнула, как ангел!

      Богом прошу, в которого вы веруете

      И за нас все вы молитесь.

      И не бойтесь прикрикнуть,

      Если вдруг перестанет слушаться. Или —

      Амалия слушала ее, почти выталкивая за дверь, чтобы она поспешила в полицию, в больницу, в морг – туда, где собирается искать мужа. Она могла и ударить эту женщину, обругать или выгнать из своего дома так, чтобы та больше никогда не вернулась, потому что по-прежнему считала Амалию ненормальной, которая могла бы причинить ребенку зло.

      – Ох, дорогая госпожа, как же я зла, так зла, что сейчас просто лопну от злобности!

      – Правильно говорить «от злости», а не «от злобности», – ответила Амалия, разбивая над сковородой яйца.

      – Все равно, – сказала Руфь, прилаживая кудряшку над левым глазом так же, как у Амалии.

      – Прекрати, – посмотрела та на нее каким-то особым взглядом, о котором трудно сказать, что он значит и кому предназначен, но уж наверняка не двухлетнему ребенку. Руфь встрепенулась, потом сделала круг вокруг кухонного стола, потом стала выдвигать и задвигать ящик, в котором позвякивали ножи, ложки и вилки, – она знала, что тетю Амалию это еще как раздражает: задвинуть-выдвинуть, задвинуть-выдвинуть, задвинуть-выдвинуть, но поскольку та не реагировала, а разбивала уже двенадцатое яйцо, Руфь побежала в комнату, где Раде собирался на работу. Он стоял перед зеркалом и прилаживал к СКАЧАТЬ