Жизнь на общем языке. Татьяна Алюшина

Чтение книги онлайн.

      Он не остановился, будто не услышал ее вовсе, продолжая довольно быстро и столь же неотвратимо удаляться от нее все дальше и дальше, постепенно растворяясь в плотном тумане, больше похожем на непонятную, какую-то странную субстанцию, дымку, как-то слишком быстро, буквально в одно мгновение, выгнанную резким порывом ветра на дорогу из оврага, в котором она до этого момента клубилась-варилась, стелясь по земле в серых утренних сумерках…

      – Да подожди ты!!! – громко потребовала Клавдия, закашлялась от сухой боли, оцарапавшей горло, и просипела вдогонку: – Подожди!

      Но он снова проигнорировал ее призыв, а может, действительно просто не слышал или не обратил внимания на ее хриплые окрики и все шел и шел, не меняя ритма и скорости движения, неотвратимо уходя от нее.

      И Клава рванула вперед, туда, за ним – догнать, остановить, попытаться что-то объяснить-доказать, спросить, да просто поговорить нормально…

      Но, странное дело, внезапно оказалось, что, пока она то рефлексировала и раздражалась на него, то орала-сипела, стоя у края оврага на обочине, он уже успел довольно далеко отойти. Может, поэтому и не слышал, что она его зовет?

      Клава прибавила ходу, не упуская из виду в странном, все сгущавшемся плотном тумане его спину с каким-то рисунком на куртке, в которую он был одет: не то наездник на коне, не то кентавр какой, не то лось, что ли… непонятно.

      – Подожди! – снова окрикнула она, уже ожидаемо причиняя своему горлу болевые, дерущие ощущения.

      Но и на этот ее зов он не обернулся, ровно и целеустремленно продолжая шагать по дороге.

      И тут Клавдия разозлилась! Просто ужасно, прямо так… ух! – как сильно разозлилась! Вот так бы и тюкнула его по башке упертой и по этой его прямо излучавшей отстраненность и свою несгибаемую правоту спине с непонятным лосем-кентавром на куртке. Уходит он, понимаешь! Решил, сказал – и пошел! Нет уж, он ее выслушает…

      И она прибавила скорости, почти побежав, одновременно с рывком внезапно осознав, почувствовав, что опция «бежать» дается ей с большим трудом: по какой-то непонятной причине ноги совершенно отказались подчиняться приказам головы, и Клавдии потребовалось прилагать определенные усилия, чтобы заставить конечности передвигаться, а быстрое передвижение вызвало у нее прямо-таки болезненные ощущения во всем теле.

      Это что за хрень?! С чего бы вдруг такая немощь навалила? Не иначе как от нервов – бабушка Софья уверяет, что все болячки и глупости у людей случаются исключительно от нервов и стресса. Вот, наверное, и у нее от этих самых нервов в паре со стрессом тело решило побастовать.

      Ага, да сейчас, посопротивляйся мне тут – или она не спортсменка в душе́?! Она тоже умеет упираться и вредничать, еще как умеет, тебе и не снилось! «Так что нефиг мне тут изображать уставшую олимпийскую чемпионку после финиша!» – прикрикнула Клава мысленно на свои ноги и, разозлившись на себя, на него, на идиотскую какую-то ситуацию в целом, преодолевая сопротивление организма, наддала-прибавила усилий, припустив еще быстрей.

      И сразу заметно начала приближаться к двигавшемуся впереди мужчине.

      – Стой! – окликнула она в очередной раз, громко прохрипела севшим-сипевшим, окончательно разболевшимся горлом.

      А он услышал. В этот раз наконец услышал ее, остановился, резко развернулся и очень удивился, обнаружив догонявшую его зачем-то девушку и поспешил навстречу.

      – Ты чего? – с очевидным беспокойством спросил он, подходя вплотную.

      Клавдия – у которой все тело мелко дрожало от затраченных усилий и напряжения, которые пришлось приложить к истязанию себя бегом, – наконец остановившись, продленно, с огромным облегчением выдохнула, еле удержавшись, чтоб не согнуться пополам, упереться руками в коленки и форсированно подышать, приходя в норму, словно не пару десятков метров пробежала трусцой, а как минимум километров пять преодолела в состязаниях на скорость и выносливость.

      – Ты зачем за мной? – спросил он озабоченным тоном и произнес что-то непонятное: – Тебе нельзя сюда, – с поразившей Клаву неподдельной заботой и искренним переживанием за нее.

      Явно за нее, она это отчетливо почувствовала. Как же это так – он о ней беспокоится и все-таки уходит? Что за ерунда?

      – Простынешь, – ошарашил он Клаву следующим заявлением и вдруг поправил платок на ее шее, выбившийся из-под ворота курточки во время бега, а сам воротник запахнул посильней.

      – Ты почему так резко ушел? – спросила Клава.

      – Ну, почему… – произнес он и, осторожно, медленно притянув ее к себе за борта воротника, которые так и не отпустил, заглянул в глаза совсем близко. – Ты же отказалась. Мы же выяснили, что тебе ничего этого не надо.

      Отпустил и, заботливо запахнув еще СКАЧАТЬ