Полукровки. Стивен Грэм Джонс

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Он словно исходит из глубины лет. – Знаешь ведь, женщинам такие, как мы, нравятся? – говорит он так тихо, чтобы сестра ничего не добавила.

      – Это я должен задавать вопросы, не ты, – говорит репортер, поджав губы.

      Поскольку он потерял свой список вопросов, он составил собственный.

      – Заткнись, – зевает дядя репортера – так широко, что прямо слышен скрип петель.

      – Почему ты всегда мочишься перед этим? – спрашивает репортер, не глядя ему в глаза, с карандашом наготове, зеленым, если не считать следов зубов. Он из коробки с запасными, которую учительница держит на краю стола.

      – Писаю? – говорит дядя, под конец заинтересовавшись. Он смотрит мимо репортера в кухню, вероятно, думая, что тетя репортера сейчас сунет сюда голову, раз речь зашла о вервольфах.

      Сегодня нет.

      Дядя репортера дергает плечом, наклоняется так, что и репортеру приходится наклониться, чтобы услышать его.

      – В смысле перед превращением, да? – говорит он.

      Да.

      – Да просто, – говорит дядя. – Скажем… скажем, у тебя есть золотая рыбка. Ну такая, к которой ты очень привязан и никогда не будешь ее есть, даже если помираешь с голоду, а ее уже полили кетчупом. Но тебе нужно переехать, типа в другой штат, понимаешь? Штат. Тебе же не надо ставить целый аквариум с водой на панель управления, верно?

      – Ты кладешь ее в пакет, – говорит репортер.

      – Самый маленький, насколько только можно, – говорит дядя. – Чтобы облегчить переезд, верно? И ничего не расплещешь, и рыбка, может, живьем доедет, да?

      В блокноте, который он держит так, чтобы дядя не видел, репортер пишет: рыбка.

      – Но знаешь что еще? – говорит дядя репортера еще тише. – У волков, вервольфов вроде нас, зубы больше, чтобы есть, глаза острее, чтобы видеть, и когти тоже. Все больше, даже желудки, поскольку мы едим больше, мы же не знаем, когда очередная еда подвернется.

      В блокноте репортера появляются четыре тщательно нарисованные полосы, которые могут быть следами когтей.

      – У нас все больше, кроме мочевого пузыря, – многозначительно говорит дядя. – Знаешь, почему собаки всегда мочатся на коврик? Потому что сдержаться не могут. Потому что не созданы для житья в доме. Они созданы для того, чтобы жить снаружи и все всегда описывать. Они так и не отрастили себе большой мочевой пузырь, поскольку нет очередей, чтобы поссать на дерево. Просто идешь к другому дереву. Или писаешь, где стоишь.

      – Но вервольфы не собаки, – говорит репортер.

      – Чертовски верно, – говорит дядя, удовлетворенно откидываясь на койку, словно только что испытывал репортера. – Но кое-что у нас общее. Как «Корвет» и «Пинто» [6] оба имеют бензобаки.

      Пинто – такая масть лошади. Пегая. А «мустанг» – машина [7].

      В блокноте – ничего.

      – Вот что я хочу сказать, – говорит дядя, сузив глаза до прицела, чтобы показать, насколько серьезна эта информация на «отлично» с плюсом, – СКАЧАТЬ