– О чём ты говоришь? – она говорит через силу, устало.
Её лицо – теперь лицо призрака. Мелькают очертания утопленницы, как масло скользкие, многообразные…
– Ты должна вновь прыгнуть, Анна. Это твоё искупление. Ты должна умереть осознанно, не в пьяном угаре и призрачном бреду – а по-настоящему, сделав этот шаг своим решением. Иначе ты застрянешь на Изнанке навсегда.
– Но разве это будет правильным поступком? Во всех религиях указано, что самоубийцы отправляются в ад, – почти рассеяно отвечает она, отводя взгляд в сторону окон вестибюля станции метро.
– А ты не считаешь, что уже находишься в аду? Повторяя вновь и вновь то, что совершила. Тебе просто нужно это закончить и уйти отсюда.
– Куда?
– Кто я такая, чтобы дать тебе правильный ответ на вопрос? Всего лишь живая, способная говорить с такими, как ты. Способная понимать таких, как ты. Я не посланница неведомых высших сил, не проводник, всего лишь человек. И когда выйдет мой срок годности, окажусь в твоём положении – стоящая напротив неизвестности. Разница лишь в том, что я точно знаю: если осознанно останусь, никогда уже не смогу перейти.
Она кивает головой, делает глубокий вдох и смотрит на небо.
– Нет, сейчас лето, июнь 2014 года, – говорит твёрдо, но как будто бы издалека.
Девушка поднимается на ноги и вот, последнее чудо Изнанки – зима исчезает, растворяется в далёком будущем, уступая место жаркой душной ночи, когда юная девушка спрыгнула вниз. В руках Анны как из ниоткуда появляется бутылка и она с горечью смотрит на неё, прежде чем сделать последний в своей жизни глоток. Он был жадным, он был прощальным. Она выбрасывает её вниз, слышит далёкий всплеск, а затем смотрит на меня.
– Мне жаль тебя, – говорит девушка. – Жаль, что тебе приходится видеть это.
На её губах расцветает ироничная улыбка. Анна перелезает через парапет, обхватывает его руками и выгибается вперёд. Она закрывает глаза, подставляет лицо тёплом ночному ветру и отпускает руки, секунда пролетает быстро, даже не успеваю поймать мгновение, когда она исчезает, а вместе с ней и летний зной.
Зима бьёт по нервам, заставляя зажмуриться. Застёгиваю куртку, натягиваю перчатки, прячу голову под капюшоном, а затем иду в сторону стоянки, даже и не думая оглянуться – мёртвым не нужны прощания. Своё дело я сделала.
Глава 2
Черный день. Чёрный как смоль и такой же серый, тусклый, бесконечно усталый и седой. Смотреть через окно на выцветшие краски невыносимо противно и до бесконечности одиноко.
В руках фарфоровая чашка с холодным давно остывшим чаем, на подоконнике в полупрозрачной, отсвечивающей зеленцой, пепельнице тлеет сигарета. Тоскливо и холодно, совсем никак не удаётся собрать вместе ускользающие мысли и выйти, наконец, за порог, чтобы окунуться в противный, заунывный ветреный холод.
Я делаю глубокий вдох и закрываю СКАЧАТЬ