– Правильно делаешь, что не веришь в это, – одобрил пылкое высказывание Эрика иммуноандроид, – ведь такому индивидууму надо просто хорошенько разобраться в себе самом, в кого он верил. Если в медицину, то это одно, если в Систему, то это совершенно иное! Так приготовься, чтобы Она приняла тебя к себе. Нет, боится человек…
– Боится расстаться со своим одряхлевшим телом, – произнес Эрик, – и вот превращается он постепенно в «овощ», ни проку от него, ни толку нет. Приезжают к нему медики, уколы колят. И главное, то, что говорят, что, мол, живой человек! А в каком он состоянии, то это его трудности. Главное – жив!
– Все верно, Эрик, все верно, – вздохнул Бэрг. – А родственники только и делают, что вздыхают, да отмахиваются от назойливых вопросов, типа, ну как он там поживает?
– Неужели ему самому не противно вот так лежать да смердеть? – задал вопрос Эрик.
– А куда ему деваться? – молвил иммуноандроид. – В Систему он не верил, да и не поверит никогда, только во врачей и верит. Они для него как боги. Да еще и в белых халатах! Куда там! Где уж там до Системы! Вот так и будет лежать, пока уж совсем не протухнет.
– А почему медики для него как боги? – спросил Эрик.
– Да потому, что покаяния они не требуют, – ответил Бэрг, – сунут лекарство, и будь здоров! А за остальное они не отвечают. А ему-то в чем каяться, коли никому ничего плохого не сделал? Всю жизнь работал! Шутил только.
– Вот шутом и придет к Системе, да на поклон! – произнес Эрик. – Только тогда уже поздно будет.
– Ой! Да с ним ли об этом говорить? – Бэрг вдруг улыбнулся, и, посмотрев в свой опустевший стакан, произнес. – Ладно! Хватит о них! Слишком много чести! Человек сам кузнец своего счастья. Единственное, что нам из-за них тоже порою страдать приходится, но тут никуда не деться. Носим тяготы друг друга. Сие неизбежно. А ну-ка, принеси еще пивка!
С этими словами, повеселевший иммуноандроид потянулся и щелкнул пальцами. В опустевшем кафе заиграла легкая музыка. Эрик уже не удивлялся, так как понимал, с Кем имеет дело.
Нэя! Сколько еще времени прошло, прежде чем она стала думать самостоятельно и не «заглядывать в рот» своему учителю. Она, конечно, отдавала ему должное, но когда он потребовал он нее послушания, то есть отречения от своего «Я», вот тут она не выдержала. Она действительно многое чего узнала, но между тем ее личность была сильно подавлена. Она едва не превратилась в весьма и весьма послушного раба. Весь ее творческий потенциал был едва не раздавлен ее учителем, который желал, чтобы она во что бы то ни стало отреклась от своего «Я», и тем самым избавилась от «гордыни», якобы владевшей СКАЧАТЬ