Цена крови. Петр Верещагин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в мягкий халат. Цвет халата, однако, был прежним; по ведомым ему одному причинам, Джафар-Алхимик всегда носил черное.

      Невольница, также сменившая дорожное платье на легкие одежды из полупрозрачного серебристо-серого шелка, поклонилась Властителю, подвела его к приготовленным подушкам, уложила, придвинула кальян и укрыла тонким черным покрывалом из сидонской шерсти. Сама она устроилась подле него на пушистом сидонском же ковре, свернувшись клубочком и прикрыв плечи и спину пестрым серо-голубым покрывалом, вытканным в Утике.

      – Начинай, – молвил Джафар. – Как это там полагается – «дошло до меня, о великий владыка»…

      – С твоего позволения, Властитель, я буду рассказывать так, как умею, – возразила невольница. – И прошу, не перебивай моих речей, а с наступлением рассвета не заставляй продолжать.

      – Слушаю и повинуюсь, – усмехнулся Алхимик.

      Тихий, вкрадчивый женский голос начал:

      Неровных слов рифмованная вязь

      И яд спокойных, выверенных фраз —

      Ничто. Их все равно никто не слышит,

      Покуда не придет искомый час…

      Джафар закрыл глаза и втянул в себя ароматный дым кальяна.

      Он не слышал слов.

      Но он видел то, о чем рассказывала невольница, и видел это так, как если бы сам был там…

      Ночь первая,

      которая открывает лица главных участников истории, хотя они об этом не знают, поскольку не способны видеть скрытое

      Глядя на свое разоренное жилище, она знала, что сделавший это убил ее. Убил столь же верно, как если бы самолично всадил клинок в сердце.

      Но даже мертвые могут отомстить.

      Точнее говоря, взять долг, который не был оплачен при жизни. И взять его – сполна.

      Она не старалась ничего запоминать. В том не было нужды – проживи она еще сотню лет (что маловероятно), и тогда мельчайшие детали сегодняшнего ужаса будут являться ей и в ночных кошмарах, и наяву. ТАКОЕ – не забывается.

      В кровавом тумане, на грани безумия, она шла на север, по следу свершившего злодеяние; и в глазах ее была смерть…

      Торговцы подобрали ее на тракте между Дамаском и Тарсусом. Она едва тащилась, измученная голодом и жаждой, но гнавшая ее вперед внутренняя боль была куда сильнее.

      Старшина каравана, аз-Замин, повидал за свои пять с лишним дюжин лет много всякого. Ему самому не раз доводилось хлебать из чаши горестей и зла; но все же вырывавшиеся из пересохшего рта странницы слова заставили пожилого истерлинга содрогнуться.

      Убийство называлось смертным грехом и в Солнцеликом Завете, и в более древних заповедях. Впоследствии толкователи высших законов многократно уточняли, чем же убийство отличается от отнятия жизни, и при каких обстоятельствах последний поступок НЕ считается смертным грехом (или не является грехом вовсе); однако рассказанное женщиной было столь жутко, что никакого толкователя здесь не требовалось…

      Она СКАЧАТЬ