Русская эмиграция в Сербии XX–XXI вв.. В. И. Косик

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ дают полновесные, полные динары (за 1000 деникинских рублей и др. ассигнаций давали раз в месяц 800 динаров, вполне приличная сумма, равная почти месячной зарплате. Правда, потом, сумма размена снизилась. – В. К.), и после миллионов за взятую с боя котлету из собачьего мяса, за ржавую селедку, коробку спичек – витрины, ломившиеся от всяческого давно забытого добра, и мирный добрый басок: “Пожалуйте, братушкам скидка, а нет – и в долг поверим!..ˮ»[5]

      Очень романтично, не правда ли? Но «горек хлеб чужбины и тяжелы ступени чужих лестниц», могли сказать многие.

      Для некоторых забывался подвиг России, положившей жизнь своих сынов и дочерей ради братской Сербии. Были трудности с приемом русских беженцев, особенно «серой шинели», уезжавшей потом из Сербии в Латинскую Америку. Известны случаи притеснения, унизительного отношения, неравноправия, враждебности, деления на «своих» и русских, вплоть до свирепой полицейской расправы. Да и сами русские давали почву для «не братского» отношения. Здесь и занятие «выгодных мест» при устройстве на работу, требующую определенной квалификации, которой, бывало, не обладали представители местного населения. Тут и само отношение к России – царской и коммунистической. В первом случае – русские для многих выступали братьями. Во втором, особенно с приближением предвоенного времени и самой войны, Россия коммунистическая становилась им ближе, нежели самодержавная «матушка» России с «нашествием» в их страну дворян и другого «социально чуждого элемента». Королевство Югославия (до 1929 г. Королевство сербов, хорватов и словенцев, аббревиатура – СХС) было последней страной в Европе, которое признало СССР только в июне 1940 г.

      И в то же время, писал один из современников: «Годы беженства выработали особый тип “русаˮ. Это человек – который ни от чего не отказывается, все знает, все умеет, – для него не существует замысловатого задания, перед которым он бы остановился. Он энергичен и заполняет собою все: он сидит в канцеляриях министерства, держит руль такси, поет в хоре, танцует в балете, играет на балалайке, продает газеты, хлопочет по делам, – нет профессии и занятия, где не было бы «руса» <…> Говорит он в большинстве своем, до сих пор на ужасном диалекте, смешивая русские слова с сербскими. Но это и не так важно. За эти годы сербское ухо привыкло к русскому языку»[6].

      Есть еще одна зарисовка Белграда от Бориса Зайцева: «Белград “возрастающий” город. В жизни его есть напор, порыв, оживление молодости послевоенной. Он строится, кипит. В нем немало дельцов <…> Во что вырастет он? Будем надеяться, в живую просвещенную столицу народа, выходящего к новым и обширным судьбам»[7]. И в этом процессе заметную роль сыграли русские люди.

      Кстати, на эту тематику, написано и исследуется много. Именно память обуславливает самый разнообразный поиск. Например, адреса русского Белграда. В это направление вносит свой вклад известная своими исследованиям Мария Анатольевна Васильева (Дом Русского зарубежья, СКАЧАТЬ