Это мы, Господи. Повести и рассказы писателей-фронтовиков. Антология

Чтение книги онлайн.

      – Ай вчера от грудей? Снимай штаны – и дуй! – поучали его из строя.

      – Не умею, родненькие, на ходу, я жа не жеребец…

      – Пройдешь верст пять и сумеешь, – обещали несчастному.

      – Ишь, чего захотел! Знать, не голодный…

      – Черт плюгавый!..

      Плохо быть одному сытому среди сотни голодных. Его не любят, презирают. Этот человек чужой, раз ему не знаком удел всех.

      К полудню впереди показалась небольшая деревенька, расположенная на шоссе.

      – Журавель, ребята, виден, попьем водички!

      – Эти напоят… захлебнешься…

      – Ан, слава Богу, третью недельку живу в плену и ничего, пью… Самому нужно быть хорошему, тогда и камраты будут хороши…

      – Штоб твои дети всю жизнь так пили, как ты тут!

      – Ишь, сука паршивая, камрата заимел…

      Лениво переругиваясь, пленные вошли в деревню. На крыльце каждого домика толпились женщины и дети, торопливо выискивая глазами в толпе пленных знакомых или родных.

      – Тетя, вынеси хоть картошку сырую…

      – Пить…

      – Корочку…

      – Окурок…

      – Да-а… Сюда-аа… Аа-я-оо-а-яя!..

      Двести голосов просящих, умоляющих, требующих наполнили деревеньку. На крыльце одной особенно низенькой и ветхой избенки старуха, кряхтя, тащила большую корзину с капустными листьями. Видно, не под силу была ноша бедной, и тогда, схватив ревматическими пальцами охапку листьев, она бросила их в толпу пленных. Думала мать сына-фронтовика, что и ее Ванюша, может быть, шагает где-нибудь вот так, умоляя о глотке воды и единственной мерзлой картошке. И вынесла бы старуха мать ковригу хлеба и кринку молока, да живет она, горемычная, на бойком месте, давным-давно взяли немцы корову, очистили погреб от картошки, съели рожь и пшеницу… Только и осталась корзина капустных листьев пополам с навозом.

      Как морской шквал рвет и бросает из стороны в сторону пенную от ярости волну, так пригоршни капусты, бросаемые старухой, валили, поднимали и бросали в сторону обезумевших людей, не желающих умереть с голода. Но в эту минуту с противоположной стороны улицы раздалась дробная трель автомата. Старушка, нагнувшаяся было за очередной порцией капусты, как-то неловко ткнулась головой в корзину, да так и осталась лежать без движения.

      Как бы вторя очереди первого автомата, застучали выстрелы со всех сторон. Конвойные открыли огонь по пленным, сбившимся в одну кучу. Стоны, вопли ужаса огласили деревеньку.

      – Ложись, Серег, – предложил Никифорыч, но, сразу побледнев, схватился руками за грудь.

      – Что такое? Что? – бросился к нему Сергей.

      – Убили-таки, ироды! – хриплым и тихим голосом проговорил Никифорыч, ложась на спину. – Вот… тебя тоже убьют, Серег… беги, – хрипел он. – Володька похож на тебя… сын. На фронте он… Ну, возьми мешок… Иди!

      Выстрелы СКАЧАТЬ