Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

Чтение книги онлайн.

      – Очень.

      – И мне. Ах, Андрей, я так хотела поскорей вернуться. А ты такой грустный. – Она вздохнула и сказала тихо: – Et <alors,> parce qu’il était toujours triste on I’appela Tristan[6]. Знаешь, это из той книжки, как будто про тебя и про меня. Ты Тристан, а я Изольда.

      Андрей сдвинул брови:

      – А англичанин?

      Лиза покачала годовой:

      – Никакого англичанина больше нет. Кончено.

      – Правда?

      Она кивнула:

      – Ей-богу.

      Из прихожей раздался голос тетки:

      – Я ухожу. Если будут звонить, откройте, Лизочка.

      Дверь захлопнулась. Андрей рассмеялся:

      – Так мы и откроем, жди. Ну, выйди, Лизочка, я сейчас встану.

      Она положила ему руки на плечи:

      – Не смей. Ты болен, ты должен лежать в кровати. А чтоб тебе не было стыдно, я сейчас лягу к тебе. Подожди. – Она быстро сняла пальто и сбросила туфли. – Ну вот, теперь тебе нечего стыдиться. – Она откинула одеяло и легла рядом с ним. – Знаешь, Тристан умирал. Он звал Изольду, она не успела приехать. Она плыла на корабле. А он уже лежал мертвый. И она легла рядом с ним и обняла его и умерла тоже. Закрой глаза. Прижмись ко мне. Молчи. Вот так. Вот так они лежали, мертвые.

      Часть вторая

      1

      Кролик быстро вышел из подъезда. У него был какой-то испуганный, шалый вид. Котелок боком сидел на голове, по щекам текли слезы.

      – Пятьдесят франков. Пятьдесят, – повторял он растерянно и удивленно. – Мне. Мне.

      Он протянул короткую руку, будто отталкивая от себя что-то, и, не вытирая слез, побежал по тротуару. На углу он вдруг остановился, вспомнил, что ждет такси, и повернул обратно.

      – В «Клэридж», – сказал он шоферу.

      В голове закопошились привычные мысли: «Окно с левой стороны открыто. Надо закрыть. Дурная примета». Но он не закрыл окна. Он только беспомощно дернул головой. Какие уж тут дурные приметы, когда все дурно. Все, все.

      – Пятьдесят франков мне. Мне, которого покойный Витте уважал. Сам Витте.

      Кролик выпрямился. Голубые круглые глаза блеснули из-за пенсне. Витте. Да и не один Витте. Еще в прошлом году в Лондоне… А теперь – пятьдесят франков.

      Он трусливо скосил глаза. «Кем ты был, и кем стал, и что есть у тебя, – прошептал он плаксиво и насмешливо. – Тысячу франков в долг не поверили. Пятьдесят. Без отдачи. Как попрошайке. И что дальше будет? Что будет?» Он втянул шею, словно ожидая удара. Вот и началось. Только этого он и боялся. Притворялся, что все хорошо, что все в порядке. А порядок давно нарушен. С того самого дня, с того самого часа, когда на скачках в Довиле он познакомился с Наталией Владимировной. И уже нет спокойной, стройной жизни, нет твердой почвы под ногами. Под ногами бездны и хляби.

      – Бездны и хляби, – повторил он громко и испуганно поднял маленькую ногу в лакированном башмаке, как будто она стояла не на сером коврике, покрывавшем пол автомобиля, а была занесена над отчаянием и смертью, над страшными безднами и хлябями. Над теми безднами, СКАЧАТЬ