Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ отворачивается. У стены пузатый комод… Какой противный… Он тоже как будто…

      Она брезгливо пожимает плечами. Все, все напоминает. Куда ни взглянуть. И поворачивается к матери.

      – Что, Верочка?

      В больших серых глазах Екатерины Львовны выражение любви и страха. И лицо совсем такое, как на старой карточке, снятой двадцать два года тому назад.

      – Я была тогда беременна тобой, Верочка, – говорила Екатерина Львовна, показывая Вере карточку. – А платье это было прелестное. Лиф весь обшит кисточками. И шляпка палевая. Еще малозаметно было…

      И вдруг Вера ясно видит мать, какой она была двадцать два года тому назад. В шляпке-лодочке, в лифе с кисточками, с челкой на лбу, с еще слабо округленным животом, хорошенькую, молодую. Беременную. Беременную Верой, ею самой. Верой – ею, которая смотрит на мать. Верой – ею, которая сидит здесь в розовом кресле и отражается в зеркале. Но как же это?.. Ведь она еще не родилась. Она еще там, под полосатой юбкой и лифом с кисточками, в этом теплом круглом животе. Вере хочется крикнуть, но нет голоса, она продолжает смотреть в каком-то тяжелом оцепенении на беременную мать и на себя в зеркале.

      Что-то липкое, мутное заливает кровь, поднимается все выше, и нельзя ни шевельнуться, ни вздохнуть, ни закрыть глаза, и в висках тяжело стучит. Ей отвратительно видеть беременную мать, и отвратительней всего, что мать беременна именно ею, Верой. И видеть себя в зеркале тоже отвратительно, себя взрослую, себя беременную.

      Липкая муть докатилась до сердца. О, как противно. Закричать бы, разбить вазу, но только прекратить это. Не видеть круглого живота, шляпки-лодочки, лифа с кисточками…

      – Трудные были роды. Щипцами тебя вынимали… Щипцами…

      И ее тело тоже будут рвать щипцами.

      Судорога отвращения пробегает по спине. Вера встряхивает головой, ударяется о кресло затылком. И все сразу пропадает. Екатерина Львовна сидит в своей потертой котиковой шубке, немолодая и грустная. Вера делает еще усилие, встает, подходит к столу.

      – Что? – спрашивает тревожно Екатерина Львовна.

      На столе лежит книга. Вера хочет ее взять. Надо успокоиться, почитать. Но вдруг, как от жабы, отдергивает руку. На желтой обложке большими черными буквами напечатано: «ЛʼЭтернель амур».

      – Амур, – повторяет Вера, с отвращением кривя губы. – Амур… – И прижимает платок ко рту. – Мама, меня тошнит.

      Но в ту же минуту широко распахивается дверь, и седой высокий старик в белом больничном халате, ласково и устало улыбаясь, приглашает:

      – Пожалуйте.

      И в открытую дверь за его спиной видно медицинское кресло и на столе блестящие никелированные страшные инструменты…

      Вера едет с матерью домой.

      – Радоваться надо, а не огорчаться, Верочка.

      – Радоваться? Но отчего же ты плачешь?

      – Ах, Верочка. Мне жаль тебя. Но иметь ребенка такое счастье…

      Вера, не отвечая, смотрит в окно сухими глазами.

      – Он будет СКАЧАТЬ