У обелиска (сборник). Ник Перумов

Чтение книги онлайн.

      Да, потом будут два месяца отступательных сражений. Да, потом будет оставлен Волоколамск, будет битва у деревни Крюково… Много всего будет. И однажды, три с лишним года спустя, я все же надену Лизкино платьишко, чтобы пройтись по весенним улицам… Но тот бой для меня стоит особняком.

      Весь следующий день мы вывозили убитых с полюшка на конной фуре. Я по-новому смотрела на Сережек и Сашек, я прощалась с Генками и Володьками, пытаясь запомнить каждого, – хотя, наверное, это произошло бы и без моего желания.

      Единственное тело, к которому я не смогла заставить себя приблизиться, – высохшее, словно мумия, тело медсестры Нины. Некромант, полчаса «державший» два десятка погибших солдат, выложившийся досуха, до последней капли жизненной силы, – это очень страшно.

      Михаил Кликин

      Обреченный на жизнь

      Припадочная Матрена уже в феврале знала, что в июне начнется война. Так и сказала всем собравшимся у сельмага, что двадцать второго числа, под самое утро, станут немецкие бомбы на людей падать, а по земле, будто беременные паучихи, поползут железные чушки с белыми крестами. Мужики помрачнели: Матрена зря слова не скажет. Что бы там в газетах ни писали, но раз припадочная сказала, значит, все по-еенному и выйдет.

      Так все и вышло.

      Ходили потом к припадочной Матрене и мужики, и бабы; спрашивали, когда война кончится, да что со всеми будет. Только молчала Матрена, лишь глазами кривыми страшно крутила да зубами скрипела, будто совсем ей худо было.

      Одному Коле Жухову слово сказала, хоть и не просил он ее об этом.

      – Уйдешь, Коля, на войну, когда жена тебе двойню родит. Сам на войне не умрешь, но их всех потеряешь…

      Крепко вцепилась припадочная в Колю; как ни старался он ее стряхнуть, а она все висла на нем и вещала страшное:

      – Ни пуля, ни штык вражеский тебя не убьют. Но не будет нашей победы, Коля. Все умрем. Один ты жить останешься. Ни народу не станет, ни страны. Все Гитлер проклятый пожжет, все изведет под самый корень!

      Никому ничего не сказал тогда Коля. А на фронт ушел в тот же день, когда жена родила ему двойню: мальчика Иваном назвали, а девочку – Варей. Ни увидеть, ни поцеловать он их не успел. Так и воевал почти год, детей родных не зная. Это потом, в отступ-лении, догнала его крохотная фотокарточка с синим клеймом понизу, да с въевшейся в оборот надписью, химическим карандашом сделанной: «Нашему защитнику папуле».

      Плакал Коля, на ту карточку глядючи, те слова читая.

      У сердца ее хранил, в медном портсигаре.

      И каждый день, каждый час, каждую минуту боялся – а ну как Матренино слово уже исполнилось?! Ну как все, что у него теперь есть, – только эта вот фотография?!

      Изредка находили его письма с родины – и чуть отпускало сердце, СКАЧАТЬ