Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем. Дуглас Мюррей

Чтение книги онлайн.

      Мы проходим через великое безумие толпы. На публике и в частной жизни, как в Интернете, так и вне его, люди ведут себя все более иррационально, лихорадочно, стадно и попросту неприятно. Ежедневный поток новостей полон последствий этого поведения. Тем не менее, хоть мы и видим повсюду симптомы, мы не видим причин.

      Этому давались различные объяснения. Они, как правило, предполагают, что любое безумие является следствием президентских выборов или референдума. Но ни одно из объяснений не проникает в суть того, что происходит. Поскольку за всеми этими ежедневными событиями стоят гораздо более крупные движения и гораздо более масштабные события. Пришло время встретиться лицом к лицу с истинными причинами всего того, что идет не так.

      Даже истоки этого состояния редко осознаются. А в истоках – тот простой факт, что мы уже более четверти века живем в состоянии, когда все наши великие нарративы рухнули. Один за другим они опровергались, становились непопулярными и сложными для поддержания. Первым пало объяснение причин нашего существования, которое давала религия – оно разрушалось с XIX века и далее. Затем, в XX веке, вслед за ней последовали секулярные надежды политических идеологий. В конце XX века мы вступили в эпоху постмодерна. Эта эпоха определяла сама себя и определялась другими через ее подозрительное отношение ко всем великим нарративам[1]. Однако, как это знают даже школьники, природа не терпит пустоты, и в постмодернистский вакуум начали влезать новые идеи – с намерением привнести свои собственные объяснения и смыслы.

      Было неизбежно, что некто сделает шаг на эту пустынную территорию. Люди, живущие в богатых западных демократических обществах сегодня, не могли бы попросту оставаться первыми людьми за всю историю человечества, у которых не было бы совершенно никакого объяснения тому, что мы здесь делаем, и никакой истории, которая придала бы жизни смысл.

      Несмотря на свое несовершенство, великие нарративы по крайней мере наделяли жизнь смыслом. Вопрос о том, что именно мы должны делать теперь – помимо того, чтобы богатеть, когда есть возможность, и веселиться, когда есть возможность – должен был получить какой-то ответ.

      Ответ, который представился в последние годы, заключается в том, чтобы вступать в новые битвы, ввязываться во все более ожесточенные кампании и высказывать все более изощренные требования. В том, чтобы найти смысл, ведя постоянную войну против любого, кто, кажется, принимает неверную позицию в вопросе, который, возможно, сам только что был переформулирован и ответ на который только что изменился. Невероятная скорость, с которой шел этот процесс, была в основном вызвана тем, что несколько компаний в Кремниевой Долине (в частности, Google, Twitter и Facebook) теперь не только властны управлять тем, что большинство людей в мире будет знать, о чем будет думать и говорить, но и имеют в своей основе бизнес-модель, которая точно была описана как полагающаяся на поиск «клиентов, готовы платить за то, чтобы изменить чье-то поведение»[2]. И все же, несмотря на то, что нас раздражает мир технологий, который развивается быстрее, чем мы, эти войны ведутся не бесцельно. Они последовательно ведутся в одном направлении. И у этого направления есть масштабная цель. Эта цель – не осознаваемая одними людьми и преднамеренно преследуемая другими – состоит в том, чтобы внедрить в наше общество новую метафизику: новую религию, если хотите.

      Хотя основы закладывались в течение нескольких десятилетий, только начиная с финансового кризиса 2008 года произошло погружение в поток идей, которые до этого, как известно, существовали только в самых отдаленных закоулках академических кругов. Привлекательность этого нового набора убеждений довольна очевидна. Непонятно, почему поколение, не способное накапливать капитал, должно испытывать любовь к капитализму. И нетрудно понять, почему для поколения, которое убеждено, что никогда не будет способно приобрести собственный дом, может быть привлекателен идеологический образ мышления, который обещает расправиться со всем неравенством не только в их собственных жизнях, но и с любым неравенством в мире. Интерпретация мира сквозь призму «социальной справедливости», «политики групповой идентичности» и «интерсекциональности», вероятно, является самой смелой и всеобъемлющей попыткой создать новую идеологию со времен окончания холодной войны.

      Их них трех «социальная справедливость», потому что она кажется – а в некоторых версиях и является – привлекательной. Даже сам термин не подразумевает оппозиции к себе. «Вы против социальной справедливости? Вы что, хотите социальной несправедливости?»

      «Политика идентичности» между тем стала тем местом, где социальная справедливость нашла свое воплощение. Она разделяет общество на различные группы интересов в соответствии с полом (гендером), расой, сексуальными предпочтениями и так далее. Она предполагает, что такие характеристики являются главными или единственными релевантными атрибутами своих носителей, а также то, что они приносят с собой некий дополнительный бонус. Например, как выразился американский писатель Коулман Хьюз, предполагается, СКАЧАТЬ