Голоса на обочине. Александр Станиславович Малиновский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я, если верить врачам, ещё неделю без одного лёгкого. Ничего, выдержали нервишки.

      Прибыл в больничку. Вышел ко мне уже сам доктор.

      Протягивает мне бумажку:

      – Извините, товарищ Коровин, неувязка получилась. Перепутали тут малость. С лёгкими у вас всё нормально.

      А мне и говорить-то ничего не хочется. Молча сунул бумажку в карман – и на улицу из этой клетки.

      Там посмотрел. И ещё раз подивился. Уже написанному.

      Они дали мне ту бумажку, в которой было отмечено, что у меня одного лёгкого нет, а в другом – затемнение. То есть ту же самую. Только всё прежнее в ней перечёркнуто жирно крест-накрест. И штамп красуется с угла на угол: «Изменений в лёгких нет». Не удосужились даже переписать.

      Стою и думаю: «Неужели они не понимают, что выдали свидетельство своей такой неряшливой работы? И не стыдно? И не боятся выглядеть такими?»

      Это свидетельство о глупости я с усмешкой вклеил в свою медицинскую карту.

      Как положено, так и сделал!

      А вообще-то ей место в соответствующем музее…

      Огурчики с пупырышками

      На свою дачку я обычно добираюсь по дороге вдоль Волги.

      В свой сезон здесь на обочине пожилые люди торгуют кто помидорчиками, кто огурчиками, земляникой, малиной. Песчаная почва, обилие света, справа дыхание Волги, слева – огромный массив озёр!

      Всё это способствует тому, что урожай тутошние дачники начинают собирать на полторы-две недели раньше, чем в удалении от Волги.

      Иногда я останавливаюсь, чтобы что-нибудь прикупить. Вот и сегодня подошёл к покрытому рыжеватой, выцветшей клеёнкой столу.

      Здесь – то, что мне надо: молоденькие с пупырышками огурчики. Старик за столом поднял щетинистое с розовыми нездоровыми пятнами лицо. Я невольно сжался.

      Передо мной был Иван Горохов.

      «Сколько ж мы не виделись, – мелькнуло в голове. – Лет тридцать? Не менее…»

      – Иван, – невольно вырвалось у меня. – Ты?

      Иван был выпивши. И не слегка. Глянув на меня пустыми глазами, спросил:

      – Сколько надо?

      И потянулся к огурцам.

      – Иван! – вновь повторил я, не веря ещё, что вижу перед собой человека, с которым прожил бок о бок когда-то три года в рабочем общежитии. Потом работал с ним в одном цехе на заводе. Я – слесарем. Он – токарем, да каким. Лет в тридцать Горох стал орденоносцем.

      Он привстал над столом. Но тут же опустился вновь на толстенный обрезок доски, покоившийся на двух чурбаках. Да не совсем удачно опустился. Повело его в сторону. Наконец, сбалансировав, оказался над столом. Сел. Не надеясь на ноги.

      – Сашка! Ты! Эх, ты! Как так? Вот те на! – он ещё что-то произносил в этом духе. Но, будто протрезвев, сказал в следующий момент довольно внятно: – Рад, что ты жив! Это для таких как мы с тобой сейчас редкость! Хотя какая это жизнь? Может, у тебя другая, а у меня она – торговая… Сам видишь. Я торгаш! Продаю вот эти: пур… пыр… пупырчики.

      Он попытался встать. Это ему не удалось.

      – Тебе СКАЧАТЬ