Ночная музыка. Джоджо Мойес

Чтение книги онлайн.

      Мы никогда не ощущали своей принадлежности к Испанскому дому. Хотя чисто формально, полагаю, мы были владельцами этого дома, но право владения подразумевает некий уровень контроля, однако ни у кого из тех, кто знал нас или наш дом, не возникало и мысли, что мы можем хоть как-то контролировать происходившее там.

      И несмотря на то что было написано в бумагах, мы никогда не чувствовали, что дом по праву принадлежит нам. С самого начала он казался слишком уж на виду. Мы буквально кожей ощущали устремленные к нему мечты других людей, а еще волны зависти, недоверия, желания, проникающие сквозь стены. История дома не была нашей историей. Не было ничего – даже наших грез, – связывающего нас с ним.

      Когда я была совсем маленькой, то думала, что дом – это просто дом. Место, где мы ели, играли, ссорились и спали, – словом, четыре стены, в которых мы пытались обучиться такому непростому делу, как жизнь. И я особо не задумывалась.

      Уже гораздо позже я поняла, что дом – это нечто гораздо большее, что он может быть предметом чьих-то желаний, отражением того, какими эти люди себя видят и какими они хотели бы себя видеть, что он может толкать их на самые неблаговидные и постыдные поступки. Я поняла, что дом – просто кирпичи, известковый раствор, дерево, возможно, клочок земли – может стать наваждением.

      Когда я покину родной дом, то буду снимать жилье.

      1

      Лора Маккарти закрыла за собой заднюю дверь, переступила через спящую собаку, мирно пускавшую слюни на гравий, и энергичной походкой направилась через сад в сторону калитки. С трудом удерживая одной рукой нагруженный поднос, она открыла калитку и, проворно проскользнув через проем, углубилась в лес, а затем спустилась к ручью, который, как всегда к концу лета, снова пересох.

      Раз, два – и она уже прошла по мосткам, которые Мэтт год назад перекинул через ручей. Правда, скоро пойдут дожди, а значит дощечки снова станут предательски скользкими. В прошлом году она несколько раз падала с них, а однажды все содержимое подноса оказалось в воде, настоящее пиршество для невидимых обитателей ручья. Перебравшись на другой берег, она, не обращая внимания на налипшую на подметки жидкую грязь, направилась в сторону лужайки.

      Еще теплое вечернее солнце окутывало долину тонкой золотой пыльцой. Где-то впереди мелькнул дрозд, пронзительно кричали скворцы, темным облаком взлетевшие в небо и снова опустившиеся на деревья в соседней роще. Лора поправила крышку на одной из кастрюлек, откуда исходил такой густой и вкусный томатный дух, что женщина невольно ускорила шаг и поспешила к дому.

      Дом не всегда был столь ветхим, столь непростительно мрачным. Отец Мэтта рассказывал ему об охотниках, собиравшихся на лужайках, о летних вечерах, когда из белых шатров плыла музыка и элегантно одетые пары, примостившись на каменной балюстраде, пили пунш, а их смех тонул в густой листве. Мэтт еще помнил те времена, когда в конюшнях били копытом лоснящиеся лошади, причем некоторые из них содержались исключительно для увеселения приезжавших на уик-энды гостей, а на берегу озера стоял эллинг, специально для любителей гребного спорта. Когда-то Мэтт часто рассказывал ей эти истории, будто желая поставить знак равенства между тамошней жизнью и той, к которой она привыкла в родительском доме, и обещая в будущем компенсировать ей все, что она оставила позади. Возможно, таким образом он хотел нарисовать их будущее. Ей нравились эти истории. Она абсолютно точно знала, как будет выглядеть дом, если придет ее час. Не было окна, которого бы она мысленно не задрапировала, или кусочка пола, которого бы она не покрыла новым ковром. И она твердо знала, какой именно вид на озеро открывается из каждого окна на восточной стороне дома.

      Лора остановилась у боковой двери и чисто по привычке полезла в карман за ключом. В свое время дверь постоянно запиралась, но сейчас нужда в этом отпала, ведь все отлично знали: в доме было хоть шаром покати. Дом покосился, а краска облупилась, точно стыдясь говорить о славном прошлом стен, которые она некогда покрывала. Обшивка отвалилась, ее заменили разномастными досками. Гравия на дорожке почти не осталось, а сами дорожки заросли крапивой, немилосердно обжигавшей икры.

      – Мистер Поттисворт, это я… Лора. – Она прислушалась.

      Сверху донеслось хриплое ворчание. Лора извещала старика о своем приходе исключительно для подстраховки. Притолока до сих пор хранила следы пороха как свидетельство ее забывчивости. К счастью, как говаривал ее муж, старый негодяй был подслеповат.

      – Я принесла ваш обед.

      Дождавшись ответного ворчания, она поднялась по скрипучей лестнице.

      Будучи в самом расцвете сил, она вряд ли нуждалась в передышке после нескольких лестничных пролетов и все же на секунду остановилась перед дверью хозяйской спальни. Но затем, набравшись смелости, со вздохом прикоснулась к дверной ручке.

      Окно СКАЧАТЬ