На берегах Невы. На берегах Сены. На берегах Леты. Ирина Одоевцева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ если бы Ахматова не говорила с первого же года: «Николай, нам надо объясниться…» На это я неизменно отвечал: «Оставь меня в покое, мать моя!..»

      Был он и довольно упрям, что тоже скорее свидетельствует о слабой воле. Сколько я ни встречала упрямых людей, все они были слабовольны.

      Гумилев признавался:

      – Я знаю, что не прав, но сознаться в этом другому мне трудно. Не могу. Как и просить прощения. Зато терпеть не могу, когда у меня просят прощения. Надо забывать. Раз забыто, так и прощено.

      – А как же, Николай Степанович, афоризм: «Мужчина прощает, но не забывает. Женщина не прощает, но забывает», – значит, вы поступаете по-женски? Вы женственны?

      Но упрек в женственности возмущает Гумилева:

      – Вздор. Чепуха. Женщины памятливы на обиды, памятливы до ужаса. Вы, например, не забываете ни одной обиды, никакого зла.

      – И никакого добра, – добавляю я, – у меня хорошая память. Но, может быть, это во мне мужская черта?

      Гумилев смеется:

      – Ну знаете, мужских черт в вас днем с огнем не сыщешь. Вас бы в Средние века сожгли на костре, как ведьму. И не только оттого, что вы рыжая.

      Я говорю:

      – Вот и опять обида. Я ее прощу, но не забуду.

      Гумилев продолжает смеяться:

      – Быть названной ведьмой – комплимент, а не обида, в особенности для пишущей стихи. Зинаида Гиппиус очень гордилась тем, что ее считают и даже в печати называют ведьмой. Ведьмовское начало схоже с вдохновением. Ведьмы сами были похожи на стихотворения. Вам скорее лестно, что вас сожгли бы на костре. Непременно сожгли бы. И правильно бы поступили.

      На следующий день я принесла Гумилеву две строфы:

                                    Вьется вихрем вдохновенье

                                    По груди моей и по рукам,

                                    По лицу, по волосам,

                                    По цветущим рифмами словам.

                                    Я исчезла. Я – стихотворенье,

                                    Посвященное вам.

      И вторую:

                                    А ко мне сегодня в лунном свете

                                    Прилетела рыжая сестра

                                    И со мной осталась до утра.

                                    И во сне вложила в сердце мне

                                    Уголек из своего костра.

      Гумилев, что с ним не часто случалось, одобрил их и меня:

      – У поэта должно быть плюшкинское хозяйство. И веревочка пригодится. Все, что вы слышали или читали, тащите к себе, в стихи. Ничего не должно пропадать даром. Все для стихов.

      Стихи я тогда писала каждый день. По совету, вернее, даже по требованию Гумилева. Он говорил: «День без новых стихов пропащий день».

      Я ежедневно давала Гумилеву свои стихи на суд – «скорый и немилостивый», как он сам его определил.

СКАЧАТЬ