Лошади с крыльями. Виктория Токарева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ как у ахалтекинского коня. Кстати, говорят, что ахалтекинцев не отправляют на бойню. Они умирают своей смертью, и их хоронят как людей. В землю.

      Нас водили на конный завод. Каждый конь стоит на аукционе дороже, чем машина «вольво». Еще бы… «Вольво» можно собрать на конвейере, а ахалтекинца собирает природа. Когда я вошла на территорию завода, маленький табун, маленький островок ахалтекинцев, повернул ко мне головы, одни только головы на высокой шее. Огромные глаза по бокам головы. И смотрят. И такое выражение, как будто спрашивают: «А ты кто?» Или: «Тебе чего?» Или: «Ты, случайно, не лошадь?» Да, так вот, Мансуров встал и пошел навстречу – обросший, пластичный, дикий, ступает, как Маугли – получеловек-полуволк.

      Алка бы спросила:

      – Так конь или волк? Это разные звери. Что общего у лошади с собакой?

      – Он разный. Не перебивай.

      – Ну хорошо. А дальше?

      – Дальше он сказал одно только слово: «Лик…»

      – Это туркменское слово?

      – По-туркменски он не понимает. У него мать русская, а отца нет. Отец, кстати, тоже был наполовину русский.

      – А что такое «лик»?

      – Лик – это лицо. Икона.

      – Ты? Икона? – удивилась бы Алка и посмотрела на Наташу новыми, мансуровскими глазами, ища в ней приметы святости. – А во что ты была одета?

      – В белое платье.

      – Которое шведское? – уточнила бы Алка. – Из небеленого полотна?

      – Он сказал, что в такие одежды в начале века одевались самые бедные крестьяне. Я шла босиком и в самых бедных одеждах. А на шее серебряные колокольчики. На толкучке купила. Между прочим, ашхабадская толкучка… Нет, не между прочим. Это главное. По цвету – поразительно. Женская одежда пятнадцатого века носится до сих пор как повседневная. Одежда пятнадцатого века – не на маскарад, не в этнографический музей, – а утром встает человек, надел и пошел. Очень удобно. Сочетание цветов выверено веками. Попадаешь на толкучку и как будто проваливаешься в глубь веков – и ничего нет: ни сосуществования двух систем, ни космических полетов. Ничего! Открываются деревянные ворота, и на толкучку выезжает деревянная арба, запряженная ослом. А в ней – старые туркмен и туркменка, лет по пятьсот, в национальных одеждах. Она – с трубкой. И вот так было всегда. Есть. И будет.

      – Он сказал: «Лик…» А потом чего? – перебила бы Алка.

      – Ничего. Остановился: на, гляди! Белозубый, молодой. Над головой небо. За спиной цветущий куст тамариска. Или саксаула. Мы все время путали: саксаул или аксакал. Хотя саксаул – это дерево, а аксакал – старый человек. Кстати, саксаул тонет в воде.

      – Так же как и аксакал, – вставила бы Алка.

      – Я не поверила. Бросила тоненькую веточку, и она тут же пошла ко дну.

      – Не отвлекайся, – попросила бы Алка. – Ты все время отвлекаешься.

      – А на чем я остановилась?

      – Белозубый. Молодой.

      Потом-то СКАЧАТЬ