Фотография на память. Андрей Кокоулин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      В комнате он рухнул на кровать, будто пух выбив снимки из одеяла. Они зашелестели, осыпаясь на пол. Настоящий снимкопад.

      Конверт лишился клейкого язычка. Помедлив, Вадим вытряс на разглаженные сине-золотые фигуры пододеяльника несколько небольших, размером с ладонь, ярких прямоугольников. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

      Он не стал смотреть их сразу все, просто перебрал пальцами. Пять.

      Это была Алька. Как привет из той жизни. Милая Алька, ее фотографии…

      Вадим выдохнул, потому что, зараза, набрякло, набухло, накопилось, дави и размазывай кулаком. Но ладно, ладно, хватит.

      С первого снимка прямо в объектив несколько смущенно смотрел пожилой мужчина. Он был худой, седоватый, с плешью. Сиреневая рубашка, мешковатая красная вязаная жилетка. Влажные глаза, унылый нос, щеки в сеточке морщин. За ним просматривалась бледно-желтая прихожая с лампочкой, Алька, похоже, фотографировала его на пороге квартиры. Одна ладонь мужчины лежала на косяке, другая прижималась к груди то ли из удивления, то ли из какого-то сердечного чувства.

      Где Алька нашла его? Зачем снимала?

      Вадим перевернул фото. На обороте было выведено: «Скобарский». После «Скобар…» ручка перестала писать и остаток фамилии был с усилием выдавлен стержнем. Вполне видимо.

      Скобарский. Какой-то необщий знакомый?

      Он еще раз посмотрел на мужчину, заметил, что шея его плохо выбрита, что он вообще как-то поистаскан. Изможден? За рукой на косяке пряталась короткая детская курточка с капюшоном. Синяя.

      Нет, это не посторонний, не случайный человек. Чем-то он Альке был близок.

      Вадим отложил Скобарского и взялся за следующую фотографию. С нее улыбались двое чумазых мальчишек, один постарше, лет восьми, второй лет пяти-шести, оба большеголовые, ясноглазые, коротко стриженные, у младшего волос потемнее, а в приоткрытом рту не хватает зуба.

      За их спинами раскорячились обгорелые останки дома, темнели кирпичи печной трубы, справа трясла скукоженными листьями рябинка – мальчишки, похоже, были с пожарища. Сажа на щеках и скулах, черные пальцы старшего, лежащие на плече младшего. Братья? Пиджак не по размеру на одном, спортивная кофта на другом.

      Братья-погорельцы? А почему веселые? Ведь пожар. Или все уцелели, и поэтому?

      Сбоку влезал в кадр щит с названием деревни. Какое-то «…сково». Кусково. Брусково. Красково. На обороте еще не выдохшейся пастой значилось «Егорка и Вовка».

      Славные мальчишки.

      С третьей фотографии глядела девчонка лет пятнадцати. Серьезная, но в глазах – искорки. На губах – черная помада, в ухе – серьга с черепом, на щеке – еще не сошедший синяк. Готка? Или рокерша? Вздыбленная челка, сурово сведенные брови…

      Но искорки, искорки. Она вроде бы напустила на себя независимый «не подходи» вид, но внутри едва сдерживается от смеха.

      Алька, видимо, снимала ее где-то на крыше СКАЧАТЬ