Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика. Иван Чихарев

Чтение книги онлайн.

      «В предвоенный период польские правящие элиты вместо решения актуальных проблем экономики и государственного строительства увлеклись утопическими проектами, направленными на возрождение Речи Посполитой “от моря до моря”» [Бухарин, Ракитянский, 2011, с. 32].

      Ключевым для современной польской практической геополитики является восточный вектор, направленный, прежде всего, на Украину и Белоруссию. Обосновывается, что ближайшее политическое и экономическое сотрудничество должно приблизить их к Европейскому союзу и ускорить стремления на членство в ЕС. В более конкретном плане речь идет о Восточном партнерстве, касающемся отношений ЕС с государствами Восточной Европы – бывшими республиками СССР. Что касается России, то в официальных декларациях подчеркивается, что польское предложение не направлено против нее. Более того, к нему мог бы присоединиться и Калининградский регион.

      Однако в целом политика Восточного партнерства не ориентирована на сотрудничество с Россией. Более того, ее антироссийский смысл, состоящий в отрыве от России и противопоставлении ей новых независимых государств – в первую очередь Украины и Белоруссии, – отмечается не только многими российскими, но и некоторыми польскими наблюдателями. По их мнению, в польском политическом истеблишменте существует консенсус относительно того, что «повышение международного статуса Польши, укрепление национальной безопасности возможно только при ослаблении России и ее вытеснении из Центрально-Восточной Европы» [Корейба, 2011, с. 67].

      Как пишет Пшемыслав Серадзан, идея объятия Восточным партнерством Калининградской области – это очевидная попытка отрыва от России этой чрезвычайно важной геостратегической зоны [Серадзан, б.г.]. С точки зрения приверженцев прагматического течения польской формальной геополитики, Восточное партнерство является воплощением сформулированной Юзефом Пилсудским после Первой мировой войны концепции «Междуморья» – конфедерации восточноевропейских государств на пространстве между Адриатическим, Балтийским и Черным морями [Корейба, 2011; Серадзан, б.г.; Сыкульски, 2011]. Вместе с тем, пишет Серадзан, возрождение идеологии прометеизма совпадает с евразийской стратегией США. При этом он опирается на анализ Э. Бара, который показывает, что еще во время своего первого визита в Польшу Дж. Буш «сформулировал цель, тогда еще не везде воспринимавшуюся всерьез, – создание “монолитного моста” от Балтийского до Черного моря. У кого была перед глазами карта, тот видел, что вторая опора этого “моста” – это Грузия и Кавказский регион» [Бар, 2007, c. 65]. Близкие взгляды высказывает и руководитель Европейского центра геополитического анализа Мартин Домагала [Домагала, 2011]. При этом польский геополитолог достаточно откровенно отмечает, что «целью восточного партнерства является не только стабилизация партнерских стран, но и подготовка удобного трамплина для более дальней экспансии на восток…» [Домагала, 2012, с. 78] и что «внедряя ЕПД [Европейскую СКАЧАТЬ