Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история. Владислав Ржеуцкий

Чтение книги онлайн.

      156

      Примером исторического исследования, в котором несколько некорректно представлены языковые проблемы, может служить книга Файджеса, где автор утверждает, что русский литературный язык пребывал в недоразвитом состоянии до некоего момента в начале XIX столетия. Согласно мысли Файджеса, в XVIII веке в русском языке не было «устоявшейся грамматики» (это утверждение отрицает достижения грамматиков XVIII века, включая М. В. Ломоносова) и «четких определений для многих отвлеченных понятий» (хотя к 1794 году была закончена работа над «Словарем Академии Российской» в шести частях, что положило начало решению лексикографических задач). Письменный русский язык был «заумным и непонятным» (исследователи поэзии Ломоносова, драматургии Фонвизина и прозы Карамзина едва ли согласятся с этим!). «Разговорным языком высшего общества» был «главным образом французский» (курсив наш; не слишком ясно, что в данном случае значит «главным образом»). «В русском языке отсутствовали средства для выражения мыслей и чувств, которые лежат в основе лексикона писателя». (Но действительно ли такие средства отсутствовали? Об истории развития литературного лексикона в русском языке с конца XVII века см.: Zhivov V. Love à la mode: Russian Words and French Sources // Offord, Ryazanova-Clarke, Rjéoutski, Argent (Eds). French and Russian in Imperial Russia. Vol. 2. P. 214–241.) Основные литературные понятия «невозможно было выразить, не прибегнув к французскому языку». (Что значит «не прибегнув к французскому языку»? Если Файджес имеет в виду использование заимствованных слов, то можно возразить, что лексические заимствования – распространенное языковое явление, что заимствованное слово становится частью языка, в который переходит, что в русском много заимствований из других языков и что, кроме прямого заимствования, новые слова зачастую попадали в язык путем калькирования.) «[В] сущности вся материальная культура общества была перенесена с Запада», и, как следствие, не существовало «русских слов для обозначения самых простых вещей», например предметов европейского костюма. (На самом деле такие слова были, хотя зачастую и представляли собой заимствования, как и английские слова «samovar», «sputnik» и «intelligentsia».) См.: Figes. Natasha’s Dance. P. 50.