Литературная матрица: учебник, написанный писателями. ХIХ век. Группа авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сказана Чацким совсем про другое. Про хаос и абсурд. Про круговорот крови по жилам, про искушения сознания, про тщету и страхи, про подлость и неисправимость человеческого общежития, про одиночество. «Все сущее рождается беспричинно, продолжается по недостатку сил и умирает случайно», – говорит Антуан Рокантен в романе Сартра, и по интонации это совпадает с безысходностью Чацкого. Глухие старики, участвующие в общем пустом веселье, – метафора абсурда. Графиня-внучка (покуда ее укутывают) выносит приговор всем людским компаниям: «Ну бал! Ну Фамусов! умел гостей назвать! / Какие-то уроды с того света…»

      Герой Сартра намерен создать книгу, которая «должна быть прекрасной и твердой как сталь, такой, чтобы люди устыдились своего существования». «Горе от ума» – такая книга. Чего недостает Чацкому для полной экзистенциальности? Самоотречения! Рокантен говорит: «Я знаю, мне хватит четверти часа, чтобы дойти до крайней степени отвращения к самому себе». Чацкий себя не бичует, но этот пробел восполнил Грибоедов, который в «Заметке по поводу комедии “Горе от ума”» сознается, что не может достичь подлинности, и обвиняет себя в желании потрафить театральной публике: «Первое начертание этой сценической поэмы, как оно родилось во мне, было гораздо великолепнее и высшего значения, чем теперь в суетном наряде, в который я принужден был облечь его. Ребяческое удовольствие слышать стихи мои в театре, желание им успеха заставили меня портить мое создание, сколько можно было. <…> Все таковы, и я сам таков…» Грибоедов – не Чацкий, но своего героя он понимает.

      Где выход?

      Отвергнуть не отдельных людей, не буржуев или чернь, не либералов или патриотов, не нацию и не класс – оставить Землю. «Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету…» Это Чацкий. «Город покинул меня сам. Я еще не уехал из Бувиля, а меня в Бувиле уже нет…» Это Рокантен. Сартр – не Рокантен, но своего героя он понимает. Отвержение мира целиком. «Карету мне, карету!» Гончаров прав: сплин и фатализм Онегина и Печорина – детский лепет рядом с отчаянием Чацкого.

      Норма и Тошнота. Человеческий лад и мучения отщепенца.

      Остальные – нормальны. Нор-маль-ны…

      Нет ничего более лицемерного, чем среднестатистическое сочинение школьника о том, что Фамусов – зло, Скалозуб – зло, Молчалин – зло и даже Софья – зло, а Чацким следует восхищаться. Притом что весь окружающий мир полон именно нормальных Фамусовых, Молчалиных и Скалозубов. Софья – вообще редкостно мила.

      Нахваливать асоциального безумца Чацкого – это и есть торжествующая фальшь, которую Чацкий обличал!

      Но разве Чацкий не меток в своей стрельбе? Меток. Справедлив? Киваю. В чем тогда его помешанность? А в том, что огонь его критики направлен против всего и всех. Его цветастые филиппики при желании могут быть сужены до одного куплета Егора Летова:

      Всего два выхода для честных ребят:

      схватить автомат и убивать всех подряд

      или покончить с собой, с собой, с собой, с собой,

      если всерьез воспринимать этот мир…

«Как беззаконная кометав кругу СКАЧАТЬ