Политическая наука №3/2011 г. Современная политическая социология. Сергей Патрушев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ понижением уровня доверия между акторами, которое обычно питается относительной уверенностью каждого в предсказуемости поведения другого. По справедливому мнению Л.Д. Гудкова, «предсказуемость институционального поведения в общем и целом гораздо выше, чем группового и, тем более, индивидуального, но только в том случае, если структуры формального и неформального взаимодействия не расходятся и не оказываются в конкурентных отношениях друг с другом» [Гудков, 2009]. В российской же институциональной среде эти структуры как раз расходятся и конкурируют. Устранить оба явления собственно и призваны стратегии гражданского действия. Ключевым элементом таких стратегий предположительно должна стать солидаризация гражданских действий.

      Очевидно, солидарность не сводима к свойственной человеческой природе способности сочувствия, но и предполагает способность к рефлексии – осознанию стимулов и интересов другого [см.: Мусхелишвили, Сергеев, Шрейдер, 1996, c. 14]. Предсказуемость поведения других основана на общности разделяемых ценностей и норм. С кем и на каких основаниях респонденты готовы объединяться? Как они понимают, что такое солидарность вообще и в нашей стране в частности? Ответы на эти вопросы будут различаться в зависимости от степени рационализации стратегий, что предполагает возникновение или расширение доверия, основанного на учете интересов другого, выявленных из опыта взаимодействий с ним. Однако этот опыт должен быть абстрагирован, деперсонализирован – не предполагать исключительную опору на личное знание партнеров, поскольку источником генерализации доверия служит рационализация взаимодействий18.

***

      Гипотеза о рассогласовании между средовой потребностью граждан и институциональной структурой, формально предназначенной для ее удовлетворения, находит подтверждение в ответах респондентов на два вопроса. Первый из них был задан с целью выяснить, насколько им важны те конституционные права и свободы, реализация которых предоставляет возможность удовлетворить их средовую потребность. Оценку важности этих прав и свобод предлагалось дать по пятибалльной шкале. Их оценка приближается к максимуму по трем позициям – право на жизнь, право на жилище, а также «свобода и личная неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни».

      Во втором вопросе респондентам предлагалось припомнить случаи, когда они лично сталкивались с нарушением упомянутых прав и свобод. Хотя чуть более половины ответивших на этот вопрос (53 %) не смогли припомнить случаев нарушения каких-либо конституционных прав и свобод, есть основания утверждать, что институциональная среда не гарантирует многим респондентам возможность удовлетворения их средовой потребности. В частности, почти четверти (24 %) такой возможности могли воспрепятствовать ущемления их «свободы и неприкосновенности личности, частной жизни». От 12 до 15 % ответивших на данный вопрос столкнулись со случаями, когда они не смогли либо «передвигаться, выбирать место пребывания и жительства», либо «защищать СКАЧАТЬ