– Хромоножка! – воскликнул Василий Алексеевич с внезапным отчаянным пафосом и схватил ее за руку. – Постой! Не могу тебя так отпустить!
Василий Алексеевич схватил чашку воды, поставленную Лизой на журнальный столик, и жадно выпил ее до дна.
– Ущипни мои мочки! – попросил он Лизу, показывая на них пальцами. – Это поможет!
Лиза, чуть помедлив и поморщившись, стиснула обе мочки его больших мясистых ушей между пальцами.
– Сильнее! – молил Василий Алексеевич. – Моя жена ногтями прямо жала!
Услышав эти слова, Лиза скривила губы и со всей силы вонзилась коготками без маникюра в податливую мякоть.
Василий Алексеевич взревел, как подстреленный кабан. Где-то в глубине квартиры раздался звон упавших ложек.
– Отлично, хромоножка! Ты – просто молодец! Минут пять буду трезв как Святой Фонифатий. Жена мне его оставила, чтоб был я под присмотром, – Василий Алексеевич ткнул пальцем в иконку на стене. – Из тебя тоже отличная жена получится, верь мне!
Пьяница слегка семенящим шагом подошел к полированному буфету, снял висящий на шее ключ, вставил его в скважину и дернул на себя откидную дверцу. Две полки внутри были заполнены папками и конвертами. Лизе бросилась в глаза царящая там аккуратность.
Василий Алексеевич, подумав, вытащил с самого низа пухлую розовую коробку, заглянул в нее, зачем-то понюхал, посмотрел на Лизу со странным выражением лица. После чего отвернулся, запихал коробку под мышку, еще больше скособочился, поправил свободной рукой сползающие бесформенные брюки. Постояв, словно в глубоком раздумьи, он потянулся к «Рябиновой настойке» на верхней полке буфета и раскачивающейся рукой налил себе полстакана.
Лиза с нарастающим раздражением следила за его действиями. Ей хотелось вымыть руки и уйти прочь из этого дома, признав свое поражение. На несколько мгновений в комнате повисла космическая тишина, разбавленная лищь булькающими звуками, с которыми «Рябиновая настойка» уносилась предназначенным ей путем. Насытившись, пьяница громко срыгнул, открыл дверцу шкафа и положил коробку на место.
Со вздохом Лиза встала, обменялась мрачными взглядами со Святым Фонифатием и направилась к выходу. У двери она обернулась:
– Это не мое дело, Василий Алексеевич, но Вы так долго не проживете. А я к Вам сорвалась, меня начальство отпускать не хотело.
Бывший следователь смотрел на уходящую гостю полубезумным взглядом и улыбался одной стороной рта.
– Долго? – переспросил он. – Это сколько? Ты мне скажи, я тебе верю. Фонифатий ничего не говорит, собака.
Тонкие брови Лизы сложились домиком.
– Все-таки живите долго! – сказала она и вышла в коридор.
Оказавшись СКАЧАТЬ